Глеб Васильев - Три Толстушки - Книга Нехилых Перемен

Сучок, привыкший спать даже под шум стрельбы и крики подгулявших головорезов дядюшки Обрезка, сегодня не сумел заснуть из-за богатырского храпа Софьи. Как и днем, он снова отправился бесцельно шататься по Дворцу. Конечно же, он опять заблудился, но все придворные спали, и некому было подсказать ему дорогу. В результате блужданий Сучок забрел в массажный кабинет.

«И этот тупо дрыхнет» – глядя на массажиста, с досадой подумал Сучок. У него чесались руки разбудить спящего ударом в нос – очень уж хотелось снять напряжение. Но молодой человек побоялся получить сдачи: – «Ага, еще раскатает мне люлей на тонком тесте. Ваще отстой. Типа хватит уж на сегодня».

Сучок прошел через кабинет, открыл дверь процедурной комнаты и заглянул внутрь. В полумраке что-то чернело.

– Массажные кресла! Сеткин должен быть где-то здесь, – прошептал Сучок. Сердце подростка забилось в радостном предвкушении. – Вот кому я могу зарядить по кокошнику, да с двух ног сразу!

Бить наркоторговца Сеткина Сучок не боялся, потому что это ведь пожелтевший артист Канатов попросил ему привет передать. Стало быть, и все претензии к азиатскому артисту, а не к нему.

Сучок шел между рядами массажных кресел.

«Где ж этот драный Сеткин?» – волновался он.

Подросток осматривал кресло за креслом. Все они были неподвижны, но откуда-то доносилось тихое урчание крошечных электромоторов.

«Черт. Понатыкали тут кресел. А на кой хрен их столько надо, если ни в одном даже самого отстойного Сеткина не видно?» – Сучок со злостью пнул одно из кресел.

И тут из темноты чей-то тихий вкрадчивый голос сказал:

– Добрый вечер!

И тут же Сучок услышал какие-то звуки, точно кто-то облизывался и причмокивал губами.

– Твою же мать! – вскрикнул подросток. – Я чуть кирпичей не наложил!

Он подошел к тихо вибрирующему креслу, в котором виднелся силуэт, подобный медвежьему.

– Сеткин, ты что ли? – спросил Сучок.

И в одну секунду передумала целую кучу мыслей:

«Чего это Сеткин такой огромный стал? В натуре горилла. Стремно такого по яйцам бить. Может, не бить? Или не по яйцам? Или, хотя бы, не с двух ног? Ваще полный отстой».

Сучок готов был послать все к чертям. От большого количества мыслей голова его жестоко разболелась.

– Наконец-то ты пришел, сладенький, – сказало странное существо. – Я мечтал о нашей встречи, ангелочек.

– Э, дядя, ты чего гонишь? Какой я тебе в жопу сладенький? – промолвил Сучок дрогнувшим голосом.

– Я не встану с кресла. Пока что. Утром закончится мой курс лечения, и меня выпишут.

И опять послышались жуткие чавкающие и чмокающие звуки.

– Подойди же ко мне, дивное дитя.

Сучок подошел. Страшное круглое лицо смотрело на него. Больше всего человек походил на огромный кусок зефира. В вибрирующем кресле его бледное безволосое тело сотрясалось, как студень.

Желудок Сучка свела жестокая судорога, но он сумел подавить рвотные позывы.

– Ты боишься меня, малыш… Я потерял сексуальную привлекательность. Не бойся! Подойди… Ты такой стройный, худенький, молодой, свежий и сладкий. У тебя такое смазливое личико… Ты ведь еще не достиг совершеннолетия, котеночек?

Он говорил с трудом. Ему мешали слюни – хоть человек и сглатывал их ежесекундно, они вновь моментально заполняли его рот.

– Я сейчас… сейчас… вот-вот… о… совсем скоро… – бормотал он, дрожа и извиваясь в кресле. – Стой вот так… да… о, как хорошо…

Человек просунул пухлую руку между своих ляжек. Он что-то искал в темноте. Раздался звук, как будто воздух выходил из воздушного шарика.

– Уиииии! – пищал монстр. – Да! О, эта сладостная маленькая смерть!

– Сеткин, ты это в натуре серьезно? Совсем охренел! – прыщи на щеках Сучка заалели от негодования. Он прыгнул на толстяка, обе его ноги увязли в желеобразной плоти существа.

– Привет тебе от Канатова, мразь, – кое-как вырвавшись из плена жировых складок, сказал Сучок.

Ответа не последовало.

Сучок присмотрелся. Губы чудовища расплылись в блаженной улыбке, из уголка рта сочилась струйка слюны. Крошечные поросячьи глазки были зажмурены от наслаждения.

– Вот дерьмо. Это ж ни разу не Сеткин! Чтоб ты сдох, извращенец чертов, – проворчал Сучок. На столике рядом с креслом подросток приметил пухлый бумажник. Сунув его в карман, он покинул процедурное помещение.

Часть четвертая

Наркоторговец Сеткин

Глава XI

Кухонный крах

Мануальный терапевт Эдуард, с которым мы познакомились еще в четвертой главе и снова встретились только в десятой главе, проснулся от шума, издаваемого пациентом.