Сергей Шишков - Юность - удалить

– Ничего. Жизнь непредсказуема.

– Да, но… Ты как?

– Нормально.

– А мама по этой причине приболела?

– Отчасти, наверное, да. Но мы справляемся. Всё будет хорошо.

Оля подумала, что это будет не очень уместным – знакомы они с Антоном ещё совсем мало, – но всё-таки положила свою ладонь на его руку, которой он упирался в лавку, и ощутила, как парень перестал крепко сжимать кисть. На долю секунды ей показалось, что рядом с Антоном не может быть неуместных вещей – он всё понимает и ко всему готов.

– Да, всё наладится, – ответила ему девушка, изо всех сил стараясь поверить себе, что это действительно так.

– Ладно, давай не будем о грустном. Всё хорошо. Мороженое хочешь? Здесь недалеко продают какое-то чёрное мороженое, все только о нём и болтают. Я не пробовал, а ты?

– Я тоже. Давай.

– Отлично, – улыбнулся Антон и, встав с лавочки, подал девушке руку.

Ребята вышли из парка и направились к аллее проспекта, усыпанного самыми различными магазинами, бутиками и кафе. Поев мороженого и ещё немного погуляв по городу, Антон проводил Олю домой – девушка снимала квартиру в соседнем районе – и направился к себе.

Парня одолевали самые различные мысли: с одной стороны, ему было очень приятно проводить время в компании Оли, и даже некое необычное, воодушевляющее новое чувство заставляло его пребывать в хорошем настроении весь этот вечер; с другой стороны, Антон ощущал себя в какой-то степени предателем – да-да, именно так. Человеком, который просто не имеет права на позитивные эмоции в тот момент, когда его близкие находятся в одиночестве и, вероятно, даже страдают. Шорохов ускорил шаг, чтобы как можно скорее добраться домой.

Оказавшись дома, Антон приготовил матери ужин и сделал отвар, о котором узнал недавно из программы по телевизору. Помогало ли всё это или нет, пока ясно не было, но парень придерживался чёткого мнения, что лучше чем-то заниматься и пробовать различное лечение, чем не делать вовсе ничего. Через несколько часов Варвара Андреевна снова заснула, а Шорохов-младший включил старенький компьютер и начал бесцельно бороздить просторы интернета, что весьма быстро надоело парню, и он лёг на диван.

Мысли буквально врывались в голову.

Отца Антона – Игоря Витальевича – не стало в среду вечером, похороны были в пятницу. На дворе стоял один из последних дней лета, как сегодня; светило солнце и дул тёплый ветер.

Сложно было поверить в то, что эта горячая яркая звезда всё ещё сияет над головой, ветер шумит листвой деревьев, летают птицы, где-то вдалеке, за полем, гудит поезд. Для кого всё это теперь? Отец этого не слышит, для него этот мир закончился, полностью исчерпал себя и превратился в вечную темноту. Антон закрыл глаза. Открыл. Стол, ковёр, шкаф. Ничего не изменилось. Чьё всё это вокруг? Общее? Почему же тогда для отца этого больше нет? Кто всё это у него отобрал? Как-то всё это нечестно.

Что чувствовали родственники, родители? Каково это: пережить родного сына, мужа, брата, близкого человека – и пытаться жить дальше? Всё это даже невозможно представить – не то что почувствовать. Мир ужасно, просто катастрофически жесток, и с этим сложно спорить. Антон старался не думать обо всём этом, но мысли оказывались сильнее и, конечно же, мешали оставаться равнодушным.

На похоронах были самые разные родственники, но общались все они мало. Подобрать слова в такой день крайне сложно – да и есть ли они? Жуткое осознание того, что именно такие моменты всё чаще будут являться поводом для семейных встреч и трагичного молчания, пугало Антона. Тогда же, в тот день, парень услышал самый страшный звук в своей жизни – это были удары молотка, забивающего гвозди в гроб. Этот звук заглушал всё: шёпот, стоны, плач, крик, ветер, пенье птиц. Каким-то невероятным эхо разносились по полю эти удары со звуком, который уже невозможно было забыть. Кажется, что этот звук слышно и сейчас.

Антон закрыл глаза и отвернулся к стене, накрывая свою голову подушкой, словно от этого становилось чуть легче, а воспоминания растворялись в темноте.

●

«Титан» – огромный бизнес-центр прямо посреди главного проспекта города. Именно туда и направлялся Максим. Опаздывая, он, тем не менее, не подавал тому вида и шёл вполне размеренно, делая при этом широкие и уверенные шаги. На пешеходном переходе ему посигналили, однако в ответ Макс лишь снисходительно махнул рукой.

– Денег и прикурить нет, – бросил он в сторону едва успевшего открыть рот прохожего, всем своим видом выдававшего в себе бездомного выпивоху.