Андрей Швед - Веник Самураев

Почему мы позволяем себе такой образ жизни? Молодые, красивые, глупые – ведь должен быть другой выход. Перед нами, как на плоскости, были выложены наши детские мечты и цели. Мы могли становиться художниками, танцорами, музыкантами, писателями, актерами, но мы решаем напиваться и пробовать наркотики. Писатели, художники, актеры – становимся ими всеми сразу, одновременно, но только на вечер, только на несколько часов, пока звезды над нами продолжают светить.

И вот к двадцати с небольшим жизнь складывается из попыток найти себя или хотя бы не потерять то, что осталось. Потому что все, что во мне было, растащила учеба, торчащие знакомые, музыка и порно. (Последнего почему-то всегда особенно много.) Помню, однажды Ярик влюбился в порноактрису и клялся, что поедет в Штаты, чтобы вырвать ее из рук алчных продюсеров. Он подписался на все ее аккаунты, какие только нашел, следил за ее жизнью и ждал выхода нового ролика, как второго пришествия. Он высыхал от любви и не мог уже смотреть на кого-то другого. Видеть это было грустно.

Но все это просто замена чему-то большему, к чему мы шли, когда были маленькими. Мы перетасовали карты и построили себе идолы из звезд, блогеров и политиков. Но на самом деле, нам никто не нужен. Нам не нужно, чтобы нас выбирали, чтобы нас помнили. Правда, понимать это получается только в такие, как эта, ночи. Мы просто объявляем себя королями этого мира. Но мечты перегорают с восходом солнца. И наши звезды умирают, не успеваем мы повзрослеть.

И так каждую ночь, но мы покупаем это время вместе с алкоголем и сигаретами, только чтобы еще раз погрузиться в сказочный несбыточный сон. И счастье, если получается украсть, оторвать у этого сна какую-то часть, только чтобы запомнить и хранить ее в своей памяти.

Правильно, друзья, давайте праздновать этот праздник жизни! Пейте же, пейте! Запомните этот момент проходящей жизни!

Мои мысли прервал неожиданно появившейся молодой человек. Так бывает, когда в сюжете плохой книги происходит какой-то нелогичный и неправильный поворот, которому здесь нет места.

Парень был чуть пониже меня, в цветастой ветровке, под которой виднелась рубашка в шашечку. На руках были фенечки и веревочки, на голове – неопрятный хвостик, похожий на брюкву. Вся его одежда в отдельности была бы безвкусной и неуместной, но вместе она создавала эклектичный образ, о котором Ярик столько рассказывал.

– Антон Куприн, – представился парень, протягивая мне маленькую ладонь.

Вот он каков – хозяин сих владений, король бала.

– Веня Самураев, – я пожал ему руку.

– Очень приятно, – сказал Антон, которому, по-моему, было чуть менее приятно, чем он это сказал. – А ты, значит, с Яриком приехал?

Я кивнул. Он предложил мне сигарету и закурил сам.

– Чувствуй себя как дома, – сказал он добродушно.

– Спасибо. – Чтобы не стоять молча, я спросил: – Куприн – это псевдоним?

– Антон – это псевдоним, – ответил он и засмеялся. Я так не понял, шутит он или нет.

– Мне кажется, если я изменю имя, это буду уже не я.

– «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», – Антон произнес это в никуда.

Я осекся. Наверное, моя фраза могла обидеть, а ссориться с хозяином, который принял нас в своем доме, мне не хотелось, поэтому я поспешил добавить:

– Но Куприн – это хорошо! Это нетленная классика!

– Если классика тленная или пусть даже нетленная, это означает, что ее кто-то поджег или по крайней мере попытался. Кстати, о поджогах, – будто случайно вспомнил он, – надо разжечь мангал, а то скоро это некому будет делать.

Шел уже двенадцатый час. Вечер набирал обороты. Все вокруг становились веселее, быстрее, смелее. Люди переместились во двор, потому что в доме становилось тесно. Кто-то распахнул окна и развернул колонки на улицу. Громко заиграла музыка. Женя и Никита – знакомые моих знакомых – вынесли стол. Девушки сидели под беседкой и нарезали овощи.

Я раздобыл себе банку пива. «Тс-с-с», – тихо прошептала она, как бы прося, чтобы я был потише, когда ее стальная крышка продавливалась внутрь. И немедленно выпил. Алкоголь – это смерть в замедленной съемке. Один глоток – выстрел в голову.

Глотая пиво, я становился частью множества других людей, находящихся здесь. Мы коллективный разум, плывущий в одном потоке. Это всеобъемлющая солодовая волна создавала единения всех со всеми. И другого было не надо. У кого-то в руках уже мелькала водка. На меня налетел парень, предлагая разделить с ним коньяк.