Иван Шишлянников - Город скорби

Животные плодятся, рассасываются по улицам города, ищут себе хоть какую-то пищу. Но находят только безучастные взгляды горожан. Нам необходимо наладить отношения с городом, сделать так, чтобы он растерял всю свою строптивость. Стал наконец приятным местом обитания для каждого живого существа.

Наша ригидность может однажды аукнуться. Не только город злится, злятся люди, беснуются животные. Злость и голод делают с живыми существами страшные вещи. В какой-то момент пищей для городских собак можем стать мы.

Сидеть в очереди за прививкой от столбняка и бешенства – неприятно. Знать, что твоего родственника обгладили бездомные собаки – ужасно. Да, следствие выяснило, что на тот момент, когда псы утащили тело в кусты, человек уже был мёртв. Вердикт – сердечный приступ.

Но всё могло быть иначе. И тогда собаки съели бы живого человека. Навсегда лишив родственников душевного покоя.

Что, если мы ошиблись и движемся в неправильном направлении? Вместо будущего мы выбрали прошлое. Прогресс сменился регрессом. И скоро всё откатится на уровень тёмного средневековья.

А город только потворствует этому. Смеётся над каждой из наших неудач. Радуется каждому человеческому горю.

Кто мы в глазах города? Кровяные тельца? А может питательный субстрат? Или же мы – раковая опухоль? У меня нет ответов на эти вопросы. Но в моих глазах город видится чем-то хтоническим, чем-то древним. Улицы города видели множество смертей. И теперь город подобен огромному могильнику. Одно поколение сменяет другое. Люди приходят и уходят.

Город смотрит.

Смотрит на нас и на наши жалкие потуги быть счастливыми.

Порой город предстаёт в виде большой и пористой губки, что вбирает в себя людское счастье. Слёзы же город не впитывает, выдавливает их обратно, заливая улицы солоноватой водой.

Мы часть одного организма. Часть собственного города. Но это мало кого роднит. Оглянитесь вокруг, видите? Все живут в своих уникальных мирах. И лишь одно нас объединяет – все умирают одинаково. Город видит каждую смерть. Регистрирует её. Хранит под сердцем.

Каждый день умирают люди. В небо поднимается плеяда человеческих душ.

Кто-то умирает от глупости, кто-то умирает от безразличия. От нашего невнимания? Возможно. В одной из квартир на проезде Воробьева был такой вот случай. Слушаете?

Родственники оставили лежачую мать дома. Ей было около 80 лет – тело высохло, ноги уже не ходят. Навестили, оставили, забыли. Старушка такому раскладу не очень обрадовалась. Решила собраться с силами и доползти до телефона. Неудача вышла. Осуществление плана закончилось тем, что она попросту скатилась на холодный пол. Два дня лежала на нём, стуча по нему металлической миской. Привлекала внимание соседей. Удалось. Дверь выломали, а старушке помогли.

Если бы не удалось?

Было бы так – в этом же доме (а это старое общежитие, тлен опоясал все этажи и стены) умер пенсионер. Он тоже был лежачий, больной, немощный.

Ухаживали за ним без особого энтузиазма, периодически про него забывая. Так он в один день и помер, начав постепенно разлагаться. В подъезде этом довольно сыро. Лучше, чем ничего. Животных сырость не останавливает, собаки порой юркают в подъезд, начиная там греться и отлёживаться. Сыро, пахнет псиной, по углам гниёт мусор. Через два дня к этим запахам примешивается ещё один – «запах, будто кошка сдохла».

А это не кошка, это начал разлагаться мертвец… Лишь визит МЧС поставил точку в этой истории.

Запах стоял несколько месяцев.

Это история безразличия? Нет, это история одного города. Астрахани. Города, который подмечает каждую смерть. Города, где гибнет всё: надежды, чувства, души. Частично в этом виноваты мы сами. Это город скорби. Ещё пример?

Как-то я шёл по улице Звёздная. Мимо парикмахерских (много их расплодилось), мимо хозяйственного магазина, мимо зубной клиники. Все эти «персонажи» удобно встроились в ниши девятиэтажного дома.

Но только у зубной царил покой и относительный порядок. Сразу видно – местом владеют люди с достатком.

У входа в зубную растут какие-то невзрачные деревья. Помню, что таксист жаловался мне на них, грезя об лучшем благоустройстве. «И куда они смотрят?». Он обращался к властям, но этот вопрос применим и ко всем нам.

К дереву прислонился жилистый дед. Он стоял, хрипел, держался за сердце. Был он одет в чудной жилет, волосы были окрашены в цвет седины, на носу уместились большие очки. Выражение лица перекосилось.