Diamond Ace - Тяжёлый дождь

Санталовое масло отлично фиксирует верхнюю и нижнюю ноту аромата. Но сейчас всё чаще используют синтетические заменители.

Седьмой круг. Горючие пески. Лихоимство.

Сестра Дэла берёт меня за руку и ведёт на второй этаж, наверное, в собственную комнату. Я иду чуть позади. Оторвать взгляд от задницы Каталины невозможно. Она делает шаг, а ягодица, прикрытая спортивными штанами, подмигивает мне, дразнит, хочет, чтобы я к ней прикоснулся. Ровно двадцать ступеней. Каталина ускорила шаг и, поравнявшись с ванной комнатой, резко останавливается. Оборачивается, смотрит, а свободной рукой толкает дверь.

Напротив душевой кабины стоит табурет – самый обыкновенный и деревянный, скорее всего, изготовленный самим Дэлом-мать-его-Мастером-Симмонсом. Продолжая поддаваться её воле, я вхожу, не совсем понимая, что происходит. На раковине лежит какой-то листок, сложенный вчетверо – немного пожелтевший. Каталина отпускает меня и падает на пол душевой кабинки. Двадцать минут я стою, пытаясь понять, чего она от меня хочет. Сев на табурет и подавшись немного вперед, я все же спрашиваю, что мы здесь делаем?

В ответ – молчание.

Мне стоит посмотреть на листок?

Никакой реакции.

Минуты отбивают множества моих недоумений.

Я чувствую, как напряжение сдавливает грудь, что-то идёт не так. Предчувствие трагедии.

Раскат грома, и я вижу, как бритва рассекает вену на хрупком предплечье. Опаловый кафель покрывается эритроцитами, а Каталина, прищурив один глаз, по-прежнему сверлит моё лицо взглядом. Нельзя это назвать ужасом или паникой. Ступором или прострацией. Всё, что тебе известно, – нужно остановить кровотечение. Ну, чтобы человек не умер.

Шесть салфеток на место пореза.

Перетягиваю носком локоть. Поднимаю конечность выше уровня сердца.

Латая рану и вспоминая, где находится ближайший госпиталь, я замечаю, что Каталина не сопротивляется, не паникует, даже почти не дрожит в отличие от меня. Она не хочет умирать. Или не боится. Я беру её на руки, предварительно схватив листок и сунув его в карман.

Седьмой круг ада. Город Дит. Минотавр впускает Каталину, но я её туда не пускаю.

Те двадцать скоротечных ступеней показались нескончаемыми на пути к свободе.

Я кричу, чтобы Каталина подняла руку.

Ничего.

Подними, подними сраную руку!

И она сделала это. Она услышала меня, исполнила то, о чём я ее попросил.

Сотни домов проносятся мимо и остаются где-то там, позади. Неважно, что у тебя за спиной. Сколько бы родных и близких ни погибло, ты всё равно найдёшь способ утешить себя. Боль пройдёт, воспоминания когда-нибудь уйдут. Нет ничего вечного, нет ничего святого. Всё проходит. Любовь, дружба, здоровье. Не нужно надеяться на то, что ты в любой момент можешь пойти в «Лэнгот» и стереть данные о собственной матери. Как будто её никогда и не было.

Не надо писать предсмертные записки, надев на шею петлю или приставив дробовик к подбородку. Да, покончить жизнь самоубийством – смелый поступок, кто бы что ни говорил. Все эти слюнтяи, утверждающие, будто суицид – удел слабых людей, найдут тысячу причин не глотать горсть Прозака. Каким бы говном они ни были. Им просто не хватает смелости. Но бежать от боли – бесполезно. Её нужно замещать. Не знаешь как? Зайди в любую школу, посиди на уроке химии. Твоя память – это субстрат, в котором будет происходить реакция замещения. Что ты возьмёшь за атакующий реагент – исключительно дело вкуса.

Выйди на улицу и пальни из того самого дробовика по прохожему. Познакомься с какой-нибудь шлюхой, накачай её самым дерьмовым пойлом, затащи в кровать. Знаешь, что еще лучше? Не предохраняйся. Заставь свои поджилки высохнуть. Встань на колени перед случайностью. Почувствуй, каково это – отсосать у фортуны.

Каково это, когда её член разрывает тебе глотку.

Вернись на второй круг. Пусть твоя душа разобьётся о скалы преисподней.

Семирамида, Клеопатра. Похотливые и развратные. И они там, где нет Венеры и Купидона.

Дыхание Каталины становится всё тяжелее. Её бледное лицо по-прежнему невозмутимо.

Госпиталь через пару километров.

Предчувствие трагедии. Тебе кажется, что вот-вот у твоих ног разверзнется пропасть, а дальше – только затяжное падение. Ты никогда не сумеешь среагировать.

Вверх или вниз, вверх или вниз. Что ты выберешь? Южное солнце или ничего.

Мысли закручивают ураган, Минос подхлёстывает плетью, адреналин провоцирует меня. Заставляет утопить педаль. Положить стрелку. Всё что угодно. Лишь бы успеть.