Филипп Обретённый - Милые мальчики

Я люблю еду. И люблю секс. И горжусь тем, что могу это сказать прямо каждому, кто встанет у меня на пути. И я не верю тебе. Не верю, что ты не секса искала в этой горе. У каждого в этом доме встанет хуй на него! Поверь, у каждого! Считается, до сих пор считается, что женщина может жить без секса – нужно только, чтобы человек хороший был. Нет! Глупая ложь. С кем она останется: с тем, кто является гением этого тухлого мира, но не умеет хорошо трахаться, или тем, кто всего лишь обычный червь, но доставляет ее в постели на седьмое небо? Я думаю, это очевидно. Все любят секс. Все в нашей жизни подчинено сексу. Ведь даже возраст, наиболее почитаемый всеми, – возраст репродуктивный, когда каждый из нас способен хотеть секса. Поэтому нас так хотят, нас, едва перепрыгнувших за двадцать. Мы короли мира, потому что мы короли секса.

Эволюция развила физиологическую потребность, превратила ее в духовную, социальную, культурную, высокую – в любовь. Но секс остался сексом. Это единственное, что связывает людей воедино. Все над сексом – лишь иллюзия… Ну, возможно, еще потребность в еде объединяет… Все общение наше есть необходимость, вытекающая из сгустка потребностей, впереди которой – еда и секс. Наше желание жить, наша радость, счастье – все вытекает из еды и секса. Окольными путями, но именно оттуда. Процесс поедания – это акт совокупления, и вкус – необратимая точка оргазма.

Мне кажется, быть поваром – значит быть повелителем плоти. Посредством еды повар превращает само тело, самого человека в акт искусства. В самое сладострастное, горячее, низкое и высокое одновременно из плодов творческой мысли.

Еда рождает вкус, разжигает жар, вызывает эйфорию, притягивает секс. Секс есть голод. Секс как еда. Если откинуть века самобичевания и построения воздушных замков, то останется древнее чудовище, страшнейшее и прекраснейшее из всех, что были на земле, – настоящий человек, тот, которого мы потеряли… Какой ты пафосный, Кирилл! Пора на кафедру философии!

Заколупался я разделывать это мясо. Чертов цезарь! Еще про сухари нужно не забыть…

Где этих двух носит? Еще этот старый пердун-извращенец приехал. Поскорее приедут – быстрее он свалит… Деревья смотрят… Уже темнеет? Или нет? Снова заволокло.

***

На обратном пути они ехали в тишине. Левушка то ли дремал, то ли делал вид, что дремал, прислонившись лбом к стеклу. Леня думал о последних нескольких часах, проведенных с ним. Странное, горьковатое послевкусие тревожило его.

Погода, порадовавшая их солнцем по пути в город, снова испортилась. Небо посерело, моросил дождь, засеивая лобовое стекло каплями, в которых дорога раскалывалась на осколки. Дворники бегали туда-сюда, туда-сюда. Машина спускалась все ниже и ниже…

Снова деревня, размытая дорога, лес, полумрак.

Левушка проснулся от постоянного перекидывания машины из стороны в сторону, полуслепым взглядом оглядел все вокруг и, остановив глаза на Лене, улыбнулся. Это был такой детский жест, что Леня усмехнулся.

– Что? – возмутился Левушка.

– Ты смешной.

– Ага, настоящий лепрекон, – закатил глаза Левушка.

– Заметь, не я это сейчас сказал, – улыбнулся широко Леня.

– Мог бы возразить.

– Может, ты мне скажешь, почему Кирилл решил забраться в такую дыру?

– Потому что Кирилл любит большие дыры, – и засмеялся.

Леня тоже не удержался от смеха.

– Уже пять вечера, – взглянув на часы, проговорил он. – Думаешь, нас убьют?

– Нет, похер на них, – бросил Левушка.

Леня внимательно оглядел его.

Показался красный забор, а за ним темнеющий в вечернем сумраке дом. В окнах уже горел свет. И снова, как вчера, Леня поразился тому, как можно было обеспечить такой огромный дом всем необходимым для жизни. Цитадель на отшибе… Сверхъестественно.

Они заехали в ворота. Леня сразу же заметил присутствие новой машины на лужайке.

– Ого, еще гости? – усмехнулся он. – Могли б тогда уж они купить еды.

– Не могли бы, – глухо ответил Левушка.

– Почему?

– Потому что это мой отец. Черт его побрал! Что ему тут нужно опять?

– Вы, я смотрю, очень дружны.

– Да, лучшие подружки, – съязвил Левушка.

Было видно, что говорить дальше он не настроен. Леня усмехнулся и мысленно от души послал его.

Когда они вылезли из машины, из дома показался и сам отец Левушки. Леня мельком взглянул на него и пошел к багажнику доставать пакеты.

– Здравствуйте – Александр, – появившись из-за машины и протянув руку, представился отец Левушки.