Эдуард Лимонов - В плену у мертвецов

Что произошло с Золотарёвым? Тогда же ночью, Берсенёв, не дождавшись Виктора Золотарёва, оделся и пошёл его искать. В магазине, работающем всю ночь (а таковой единственный в районе), куда и направился Виктор, Берсенёв описал внешность Виктора продавцам и поинтересовался, приходил ли такой? Ему сообщили, что да, такой, с бородкой, был. К нему подошли двое или трое мужчин, и, переговорив с ним, ушли вместе. В последующие дни одноклассник Берсенёва, член НБП Олег Михеев занялся поисками пропавшего Золотарёва и обнаружил его в первом же морге. Несмотря на то, что в отделении милиции Ленинского района была якобы известна даже квартира, откуда выпал Золотарёв, уголовное дело возбуждено не было. (Берсенёв сообщил, что в отделении милиции им сказали, что квартира расположена на втором этаже, но когда Берсенёв и Михеев сходили туда, оказалось, что квартира под указанным номером находится на четвёртом этаже.) С самых первых дней своего ареста я размышлял о насильственной смерти Виктора Золотарёва. Виктор был одним из пригоршни людей, побывавших со мной на Алтае. То, что он погиб и погиб так дико, тревожило меня, тем более, что 31 марта 2001 года скоропостижно, в результате странных побоев, скончался ещё один человек из этой пригоршни – Александр Бурыгин. Слишком уж высокий процент гибели получился. Двое из одиннадцати. Ещё более мои подозрения усилились, когда я узнал, что в своих показаниях свидетель обвинения Акопян утверждает, что я направлял его на разведку, на территорию Республики Казахстан, и что ряд походов туда он, якобы, совершил вместе с Золотарёвым. Ещё я вспомнил, что уже в Москве, в январе или феврале 2001 года, Акопян упомянул, что на теле Золотарёва были обнаружены следы пыток. Причём он сказал это с абсолютной уверенностью.

За время следствия я направил несколько ходатайств в Генеральную Прокуратуру РФ на имя Устинова В.В. с просьбой расследовать обстоятельства гибели Золотарёва в рамках уголовного дела №171. Рассматривать обстоятельства гибели Золотарёва в рамках у/д №171 Генпрокуратура отказалась. Так же, как и следователь Шишкин О.А. Однако я был настойчив и добился того, что в конце концов Генпрокуратура передала моё ходатайство в Прокуратуру Алтайского края. А последняя возбудила 13 ноября 2001 года (то есть, спустя год) уголовное дело по составу преступления, предусмотренного ч.1 статьи 105-й (умышленное убийство) по факту смерти Золотарёва В.М. О чём меня и уведомил прокурор Алтайского края Параскун в своём письме от 13.11.2001 г.

Вот то, о чём он меня не уведомил, об этом я узнал сам. Параскун написал мне, что получил моё ходатайство из Генпрокуратуры 15.10, т. е. 15 октября, а 27 октября 2001 года в городе Барнауле был найден мёртвым у железнодорожных путей национал-большевик Олег Михеев, тот самый, который самостоятельно взялся расследовать обстоятельства гибели Золотарёва. Чего-то до этого почти целый год он не погибал, а теперь вот, когда в прокуратуру Алтайского края пришло ходатайство, и стали подымать дело Золотарёва, он вдруг срочно погиб. И это ещё не всё в цепи странных происшествий, связанных с национал-большевиками в Барнауле. В ночь с 1-го на 2-е ноября в г. Барнауле произошла вот такая история с ещё одним национал-большевиком – Дмитрием Колесниковым. Вместо перепуганного насмерть происходящим Берсенёва он стал исполнять обязанности регионального лидера. Цитирую по газете «Лимонка» №185, где было напечатано письмо Дмитрия Колесникова.

"В ночь с 1 на 2 ноября 2001 года меня разбудил звонок. Голос в телефонной трубке поведал мне, что «их» двое, и что «они» из московского отделения НБП, и что надо срочно встретиться. А также передали привет от «Лесовика» (т.е. Лимонова). Я, ничего не подозревая, как последний идиот, оделся и вышел из дома в 2 часа ночи. К условленному месту встречи должны были подъехать «Жигули». Когда подъехала машина, я сел в неё. «Партийцами» оказались старший оперуполномоченный ФСБ капитан Жданов А.В. и какой-то старый хуй, лет 50-ти. Когда я просёк ситуацию, машина уже ехала на полной скорости. Проделав длинный путь, мы оказались за городом на Власихинском кладбище. Начался разговор. Старец, который сидел на заднем сидении, двинул мутную философскую телегу, а в конце сказал, что он давний друг Лимонова и прибыл на Алтай с «великой миссией». Товарищ Жданов (он допрашивал меня летом по делу Лимонова) стал объясняться в любви к НБП и сказал, что ФСБ не такие говнюки, какими их представляют в «Лимонке». Под конец он предложил помощь и «крышу» в лице ФСБ для отделения НБП в Барнауле. Взамен он потребовал ничтожную малость, а именно подписать бумаги о сотрудничестве со спецслужбами. Я отказался. Тогда он вытащил меня из машины и повёл вглубь кладбища. Пройдя метров 20-30, он вытащил «ПМ» и, подставив ствол к моей голове, спросил, не передумал ли я. Я сказал, что не передумал. Тогда он для убедительности выстрелил в сторону. Ещё минут 15 он вертел пистолетом перед моим носом, но, поняв, что всё напрасно, сел в машину и уехал. А я остался ночью на кладбище… Вот такое странное происшествие, и то вкратце. Врать не буду, было страшно. Я реально поверил, что мне конец. Зато в следующий раз не буду таким доверчивым идиотом.