Соломея Лютова - Январский меч и апрельский цветок

Этот питерский пишет, что я его муза, и моё тело излучает такую сильную сексуальную энергию, какой он ещё никогда не чувствовал. Даже так, ну так что ж…

Впрочем, на "Бумбум" было отнюдь не лучше. Вспоминается один экземпляр: дрищеватый студентик из Зажопинска, который мечтал создать свой собственный клан и затем основать небольшой городок. Ну, я-то думала, что это такой его творческий флёр, а он, как выяснилось при встрече, просто очередной, ну вы поняли.

С тех пор он мечтает о собственном клане, сидит в играх и заодно задрачивается на итальянские клипы с голыми задницами. И вот, когда мы были у него на съёмной квартире в хрущёвке около Москвы-Сити, он эти клипы мне показывал, а я должна была не то соблазниться, не то ещё чего.

Ну, эти клипы мы слушали-слушали, а потом просто пошли в фудкорт в бизнес-центре, и я уехала. А чуть позже я получила от него мессагу о том, что он де скромный и стесняется всего, а я должна была начать его развращать.

И на этом моменте я слегка не поняла. Почему-то от всей этой встречи и однообразных итальянских клипов я вспомнила надпись на стене: "Хуй или нет?"

А ты ещё спрашиваешь?

Я даже не знаю, давиться ли чаем или нет…

– Всё равно ты уже это, того….

– В смысле? – твою ж налево, Она появляется как всегда внезапно и всегда с какой-то непонятной ни черта репликой.

– Сдохла заживо, – и Она усмехнулась. Я посмотрела в ту сторону, откуда доносился Её голос. Она стояла нагишом в комнате около распахнутой зеркальной двери старенького шкафа и постукивала по ней пальцами.

– Да пошла ты на хуй, – хмуро брякнула я. – Дай ты уже подрочить спокойно! – на этом моменте я кончила, и Она исчезла: вышла в темноту кладовки – шлёп-шлёп босиком по линолеуму…

… Вою, вою… Особенно от этой новогодней тусовки, когда – от жизни. Послевкусие на весь оставшийся год, живи теперь с этим. А год-то ещё только начинается. Тебе всего-то ничего, подумаешь, двадцать шесть, а ты уже старуха. Она права: ты уже подохла заживо…

тебе больше ничего не остаётся спаси меня от чего от жизни заберите меня отсюда кто-нибудь а как же апрельский цветок это ещё в прошлом году было твоим единственным спасением помнишь ты нашла этот обряд в старой мамкиной книге никогда не понимала всю эту магию стебалась ветка цветущего дерева не помогала от косточек на ногах и многочасовое варение в зарытом под землю котелке костного дёгтя тоже не помогло получилась какая-то вонючая водянистая чёрная хуйня а тебе взбрело в башку повторять обряды из этой идиотской книги но обряд с апрельским цветком был какой-то я не знаю как будто подходящий и ты берёшь эту обтёрханную книжонку

… обряд с апрельским цветком. Это была фиолетовая гвоздика из букета, приобретённого в занюханном цветочном магазине на углу. Апрель прошлого года [когда в его начале ещё никто не произносил похоронных реплик от жизни] для этого был очень уж вайбовым, ещё в конце марта начала растягивать свои трели пеночка-весничка, и отзвуки её тихого голоса откликались в чёрно-синей высоте, как-то примиряя с чем-то более совершенным [если оно есть] уродливость засранного асфальта, грязного снега и тоскливых хрущёвок.

По той книге с цветком надо было произвести нехитрые манипуляции: прижимать её к груди, к телу, к глазам, рассматривать лепестки и шептать "Я вижу, чувствую, вдыхаю любовь", а потом поставить букет около зеркала, и тот самый цветок, над которым проводилось всё это, всегда держать около себя. Разумеется, я творчески дополнила обряд, легла на пол, и, положив этот "любовный" цветок на живот, подрочила и кончила, и не как-нибудь, а очень даже ярко: вложила в этот оргазм достаточное количество творческих сил.

Я таскала цветок с собой в закрытой стеклянной бутылке с водой, и в офис, и на открытие фестиваля современных искусств в музее – большом, добивающем своей технократической атмосферой здании, где [полу]живая гвоздика в бутылке у меня в сумке как-то сглаживала присутствие там, а то вся моя суть становилась квадратной.

Воду я каждый день меняла, гвоздика увядала, и, согласно выданной в той книге магической инструкции, я закопала её в землю: после этого энергия и дух умершего весной цветка, по идее, должны были передаться мне, и я обязательно когда-нибудь встречу свою любовь

[на задворках этой грёбаной жизни встретить можно разве что синюшных алкашей уличных собак полуголодных кошек и их кормит злющая-презлющая тётка в зловещем совковом пальто ненавидящая всё человечество и настолько что даже кормление несчастных голодных животных не выручает её от всей дерьмовости гнусного характера о как как здесь на этих улицах случится что-нибудь тёплое и хорошее кроме этого апреля когда я снова и снова зову тебя и я не знаю не знаю как ты меня услышишь]