Александр Ливанов - Доверие сомнениям

– И все же они какие-то – другие. Наглые, бесстыжие все.

– Ах, бессовестные? А зачем им совесть? Они не только падшие, они и отпавшие. От общества, закона, морали. Совесть – душа, она душу как раз и убила. И во всех хочет убить – месть! Большинство бездетные. Женщина без ребенка – всегда чревата стихией…

– Я совета спрашиваю, а вас на книжность все заносит.

– Да, на книги! Какие они книги читали! Это ведь не всякая душа выстоит такие книги, такие фильмы, такие пьесы… Массовая ложь, оплачиваемая государством! Из одного духа противоречия – взбунтуется!

– Зачем же плохие книги и кино выпускают?

– Вы прямо младенец, майор! Платят-то за ложь! Ложь называют – правдой! Лги «за» – но не будь искренне против! Бюрократам с ложью – спокойнее. Вечные мещане. Сперва лживые книги – потом лживые вещи. Если завод-книга вырабатывает – ложь – и завод-предприятие этим же займется!.. Пробавлялись цитатами да лозунгами, докладами да процентами. Вас огорчают женщины, ну, пусть эти – шлюхи… Учтите, в женщине как раз противопоставление истины человеческой природы заблуждениям разума, резонерства и логистики… Оставаясь натурой, женщина отражает общество, она – зеркало его! Машина изменила ход – шлюхи, вся эта грязь, и шваркнулась в лицо. Не будьте, майор, чистоплюем! Возьмите вот как я – совок и метлу, и наводите порядок! Та-ак, где замочек от кабинета? А там, майор, доживем до того, что все замочки пошлем нафиг? А, майор?..

К остановке загородных автобусов подошла женщина с желтым морщинистым лицом, в тесном для ее полнеющей фигуры поношенном пальто, в велюровой шляпе, сильная переделка которой не скрыла мужское происхождение, с ярко, небрежно, как бы докучно накрашенным ртом. Шея женщины была повязана легким газовым шарфиком, который говорил – даже вопил – об отчаянном и вместе с тем наивном усилии казаться независимо-элегантной, и, конечно же, молодой.

У груди, почти под мышкой, женщина держала белую завитую болонку в теплой стеганной попоночке не по сезону, с таким же, как шарфик хозяйки, газовым бантом. Сквозь заросли кудрявой белой шерстки на людей смотрели темные бусинки умных собачьих глаз. Кроме собачки, у женщины в руках ничего не было, ни сумки, ни сумочки, ни даже зонтика. Вот уж поистине, кто имел право повторить древних латинян – «Omnia mea mecum porto», то есть: всё своё ношу с собой!..

Женщина обвела взглядом площадь, заставленную множеством автобусов разных маршрутов, толпящихся в ожидании посадки пассажиров, и недовольно, нервно передернула плечами. Мол, зачем столько автобусов, столько людей, если ей-то нужен один-единственный, свой автобус, с единственным местом для себя и собачки!.. Лицо женщины выражало раздраженное недоумение по поводу этого автобусного ералаша, многолюдья, чемоданов, мешков, сумок, ведер, табличек на трубчатых тонких стояках, крестовинами приварены к барабанам автоскатов и так неосновательно означающих стоянки, по поводу ряби цифр, черным по желтому, на табличках, являющих в свой черед разные маршрутные расписания…

Вавилонское столпотворение! – говорил уязвленно-поджатый ярко накрашенный рот новой пассажирки. – И где тут разобраться – какой именно автобус ее и когда именно он отправится! И все ездят, ездят – никому не сидится дома! Что за времена, что за люди – вот раньше бывало… Извозчики знали географию, вся езда стоила гривенный…

– Кто-нибудь сможет мне толком сказать – как до Н. доехать? – все так же раздраженно, собрав и тут же распустив на лбу свои эгоистичные морщины (морщины так и выглядели – «эгоистичными» – и так и хотелось их назвать), ко всем сразу обратилась пассажирка с собачкой. В голосе была уверенность, что она делает снисхождение всем этим людям на площади тем, что пришла сюда, что даже намерена вместе с ними втиснуться со своей собачкой в автобус, куда-то мчаться, была уверенность в том, что, хотя обращается ко всем сразу, ее вопросу все внемлют и тут же удостоят ответа…

Кто-то стал ей объяснять… Еще кто-то, как уж водится, счел нужным уточнить сказанное первым, наконец женский голос, исполненный благожелательности к спросившей и скрытого чувства превосходства над мужчинами (мол, слушайте меня, а не мужчин! Витают в облаках или газеты читают! Все у них – вообще, где-то, как-то! Их лишь про политику, футбол и космос можно спрашивать! Путаники! А уж как пройти, как проехать, где что есть и сколько стоит – это женщины знают!..) – этот превосходительный над мужчинами-путаниками женский голос обстоятельно объяснил даме с собачкой, что следует ей пройти во-он куда, похоже там уже посадка начинается, а езды неполный час будет!