Артём Яд - Умереть, чтобы больше не жить. Часть первая

– Почему ты всё ещё здесь? Ты же больше не больна.

– Я больна, Мэттью. Я неизлечимо больна тобой. Ничто не проходит без следа. Изнасилование, глубокая депрессия, одержимость. Ужасное было время. И вот уже более десяти лет любые прикосновения людей, неважно каких: мамы, папы или друзей, вызывают у меня панический приступ. Но не твои. И больше всего на свете я хочу вцепиться в тебя обеими руками и никогда не отпускать. Бывает, по ночам я просыпаюсь с криками и думаю, что всё опять повторяется, и тогда я начинаю звать тебя. Мои родители после каждого раза спрашивают: «Кто такой Мэттью?» И я пытаюсь им объяснить, но через час или два они всё забывают. Как и мои знакомые. Я, наверное, уже тысячу раз и всем, кому можно, рассказала о тебе, но никто и ничего не запомнил. А иногда я пытаюсь найти тебя вне стен этой больницы, я даже знаю, где ты живёшь, и когда бы я не пришла в твою квартиру, она всегда открыта, но тебя там нет. Тебя нигде нет, и никто не знает, где ты. Тебя как будто просто не существует. И вот я здесь. Всегда. Когда бы ты не пришел.

– Но нельзя же так жить.

– Может и нельзя, но я не знаю, как по-другому.

– И что же делать?

– Возьми меня замуж. – улыбнулась девушка.

– Это невозможно.

– Почему?

– Уверен, ты знаешь почему.

– Конечно же знаю, Мэттью. Но стоило попытаться.

– Сколько тебе лет?

– Переживаешь о том, не трахнул ли ты ребенка?

– Не особо.

– Почему?

– Потому что секс с малолетками – это не самый страшный мой грех.

– Ты насиловал детей?

– Не могу сказать точно.

– Почему?

– Потому что я не всегда могу отличить свои воспоминания от чужих.

– И что, прям от самого начала и до встречи с самим собой, со всеми вытекающими ощущениями?

– Да.

– И как это, видеть себя со стороны?

– Для своего размера у меня очень тяжёлая рука.

– Сколько их всего было?

– Понятия не имею. Много.

– Ну, допустим, что за один месяц – десять. Это реально?

– Вполне.

– Это значит сто двадцать в год. Я тебя знаю десять. До встречи со мной ты прожил… Лет шесть?

– Вроде.

– Почти две тысячи, и, если брать хотя бы по двадцать, то выйдет сорок тысяч лет. Не удивительно, что у тебя проблемы с памятью.

Мэттью, усмехнувшись, подтянул штаны и застегнул ширинку. Потом, засунув руку в рукав, дотронулся её лица и произнёс:

– Ты не должна так жить.

– Почему нет? Все мы несчастны, а если взять тебя, то, наверное, ты вообще страдаешь за всё человечество.

– Может быть, я заслужил?

– Почему.

– Потому что так я прожил свою первую жизнь. А ты… ты хороший и сильный человек. И тебе нельзя тратить свою жизнь на такого как я.

– Я не могу, Мэттью. И тут неплохо. Здесь я помогаю людям. Ну или не только людям.

– А если я всех здесь убью? Подарю им всем бесконечный покой.

– Не все хотят смерти, Мэттью. Многие хотят просто жить, и для них совсем неважно, какой она будет.

– Жизнь не стоит того, чтобы за неё страдать.

– Ещё как стоит, милый. Пойми, ты зациклен на боли, насилии, на смерти, на всех самых ужасных вещах. И я не виню тебя, потому что такова твоя жизнь. И ты не видишь ничего хорошего в этом мире только потому, что ты никогда не придёшь в то место, где нет боли. Потому что в таких местах не требуются твои услуги.

– Стань тогда хотя бы врачом, – немного помолчав, ответил Мэтт.

– Это нужно идти учиться, а сейчас уже середина октября.

– Позвони Джеймсу, он поможет. Скажи, что я просил. И я обещаю, что буду тебя навещать.

– Каждые выходные?

– Раз в два месяца.

– Раз в два месяца и на каникулах ты будешь ложиться на недельку в больницу.

– Только если обещаешь не жалеть транквилизаторов и других всяких разных вкусняшек.

– Хорошо, но любовью мы будем заниматься каждый день.

– Договорились. И… как тебя зовут?

1.6

И вновь я сижу в такси, уперевшись лбом в запотевшее стекло. Странно, почему я раньше не обращал внимания на нового водителя? Был ли это всегда один и тот же, или они меняются каждый день? Я не знаю.

– Жаль было Чарли. – вздохнула Сэйли, сидящая рядом. – А с ним ты уже встречался.

В моей голове столько как будто бы реальных лиц, что реальные смазываются как во сне. Никогда не замечал, что во сне нельзя чётко разглядеть лицо? Ты просто знаешь, что он – это он. В моих снах очень много лиц, которые знакомы мне как моё собственное, но я их не знаю.

– Здесь. Остановись здесь. – произнёс Мэтт, и машина припарковалась у обочины.

Общежитие. Там, в одной из многочисленных грязных комнат находится девочка. Ей тринадцать, душа заперта в теле и не хочет его отдавать. Сопротивляется. Он проник в тело, но не смог с ним слиться, она ещё в нём. Мина, так её зовут. Она уже вторые сутки зовёт меня, умоляет избавить её от боли. Уже на входе я почувствовал невыносимый запах проёбанных жизней. Все эти люди не знали настоящего счастья, я видел это по их серым глазам. Жить, чтобы страдать – удел глупцов. Жизнь недостойна того, на что идут эти люди. Ради бессмысленного существования.