Извас Фрай - Ночь в Новом Орлеане

Я бы и сам зашел, но все же, жадность побеждает все чувства и желания. Даже желание быть счастливым и делать счастливой Чарли. Хоть она и так радовалась досыта. Я думал, что на мою зарплату, мы с Чарли не будем иметь нужды в деньгах. И тут появляется Новый Орлеан, с его благами и ценностями, лёгок на помине! Люди, живущие здесь всю жизнь, имеют стальные нервы, сражаясь с жадностью и посвящают удовольствиям всю свою жизнь. Но я не родился в Новом Орлеане, для меня всю жизнь посвятить радости – безумие, а бороться всю жизнь за нее – цель. Не знаю как, но афроамериканцы, живущие здесь, намного умнее меня.

Наконец-то, после долгой ходьбы по шумному, тесному и непутному, человеческому городу, мы пришли в сравнительно небольшое, десятиэтажное здание, куда нас, несколько месяцев назад, привел риелтор. Мы купили здесь квартиру. И живем здесь в такой любви и согласии, что скоро будем подмешивать цианид в утренний кофе друг другу.

Это был хороший выбор, относительно жилья. Так как кто мог подумать, что нашими соседями окажутся две девушки русистки. С ними было приятно общаться, и начало нашей дружбы было лишь вопросом времени, а точнее, двенадцати с половиной минут.

Оказавшись в коридоре нашей берлоги, и проходя по мучительным сантиметрам нашего пола, первым, что я увидел, была «Звездная ночь» Ван Гога, естественно, не оригинал. Обычно, она меня вдохновляла. Таинственное дерево на переднем плане завлекали заглянуть дальше. Ветер и свет на втором плане мутили сознание и клонили в сладкий сон зрителя. Маленький город на третьем плане вызывал у любого, даже домочадца, внезапное желание бросить все и уехать куда-то далеко, и держится довольно долго – с полсекунды. Восхитительной секунды! А поля и горы четвертого плана создавали впечатление чего-то родного и спокойного, что было бы близко любому сердцу искушенного зрителя. Именно поэтому, испытав все эти чувства, я бросил на картину мимоходный взгляд и тут же убрал глаза, чтобы больше, никогда этого не видеть, и упал на пол. Я не мог сдерживать слюну, и она потекла из моего рта. Я выглядел жалко и противно, но если не убрать глаза и не пнуть меня от отвращения в первую секунду, то появится желание укрыть меня одеялом и сказать всем окружающим: «Тихо, противные человеки, слюнявый ангел уснул!».

Я устал от жизни. От этого города. От этого Ван Гога, которым я восхищался, но теперь не вызывавший у меня ничего, кроме отвращения. Нет, нужно выкинуть эту картину. Скоро! Потом. Завтра, которое не наступит никогда. У моей спутницы было больше сил. Она дошла аж до кровати, пытаясь не смотреть на эту картину, отпугивающею гостей, после чего повторила все мои действия в идеальной точности. Я никогда не перестану удивляться её силе и стойкости.

Но я, всё же, нашел силы ногой захлопнуть дверь, а потом бревном докатиться до кровати, после чего, силы у меня были только на длинный и сладкий сон.

Пробудившись, я, под наркозом безумия, спросонок, начал вспоминать Есенина:

-И ничто душу не потревожит,

И ничто ее не бросит в дрожь.

Кто любил, уж тот любить не сможет,

Кто сгорел, того не подожжешь.

Со мной такое бывает. Возраст тот, когда весь мир болит. Лет таки от двенадцати до довольно еще юного возраста семидесяти одного года. Потом, уже все путем. Если не умрешь раньше. А если не умрешь, так и не до жизни будет. А потом я заметил, что встал с левой ноги.

– Черт, – тихо, но сердито. Лаконично и ясно молвил мой суеверный я.

– Не чертыхайся! – закричала Чарли с кухни.

И тут в дверь кто-то позвонил. Кому нужно приходить в гости в двенадцать часов утра?! И как мне теперь пройти по лабиринту собственной комнаты?! Совсем не знают чувство такта. Но, тем не менее, моя девушка открывает дверь и из их девичьего разговора до меня доносится фраза: «…пьяная шахматистка приползла домой на четвереньках, утверждая, что королева как хочет, так и ходит…».

– Это ты про себя? – добавляю и со смехом иду встречать гостей.

– Ты бы хоть трусы надел, – сказала наша гостья.

Я посмотрел вниз.

Было прекрасное утро. Томик Сартра мирно лежал на чистом столе рядом с чашкой кофе. За окном светило солнышко. От Миссисипи доходил запах свежей, утренней воды. На улице играли свинг. Это было бы идеальное утро, если бы я не вышел встречать гостей без трусов.

Увидев внизу то, что сейчас я хотел видеть меньше всего, я запищал и бросился в комнату, где натянул на себя штаны, майку, футболку, носки и халат сверху. Притом сделав это меньше, чем за десять секунд. Моей реакции позавидовал бы любой пожарник. Секрет: необычайный стыд.