Алексей Рыбин - Черные яйца

«Да он еще и хам к тому же», – подумал Толик, аккуратно посторонившись, чтобы не прикоснуться, паче чаяния, к вонявшей потом футболке молодого гостя. Гость между тем втащил с площадки гитару в синем матерчатом чехле и, не снимая кед, двинулся на кухню с таким видом, словно бывал в квартире Бирмана уже много раз.

– Ну, здорово. Суля протянул Бирману руку.

– Кофе растворимый? – донесся из кухни голос юного дарования. – Если есть молотый, то давайте я сварю. Я умею как надо.

– Сейчас, – буркнул Толик себе под нос. – Разбежался... Это и есть твой гений?

– А что? – загадочно улыбнулся Сулим. – Ты погоди, ты его послушай...

– Если бы я всех, с кем работаю, слушал, я бы давно уже в психушке сидел, а не кофе с твоими приятелями распивал. Мне важно, как на него народ пойдет. А я в музыке вообще ничего не понимаю, мне-то что... Пусть хоть «Князя Игоря» поет. Лишь бы бабки шли.

– Кстати, насчет бабок, – заметил Суля, придержав Толика за локоть. – Давай сразу этот вопрос решим. Сколько ты за него хочешь получить?

– Сейчас ничего сказать тебе не могу. – Толик неприязненно посмотрел в сторону кухни, откуда доносилось позвякивание передвигаемой на столе посуды. – Сейчас сделаем пробу. Ну, понятно, что-то он заработает... А потом уже решим.

– Хорошо. После конкретизируем, – улыбнулся Сулим. – Ну, пойдем на кухню, что ли? А то там он у тебя беспорядок устроит. Ты же не любишь, когда у тебя беспорядок?

На кухне остро пахло подгоревшим кофе. Леков сидел на высоком табурете и смотрел в окно. Окно выходило прямо на Мосфильмовскую улицу, молодой гость был поглощен созерцанием серого московского пейзажа и до вошедших на кухню ему явно не было никакого дела. Во всяком случае, он не выказал ни малейшего интереса ни к хозяину, ни к Андрею Сулиму.

В руках у Лекова была чайная двухсотпятидесятиграммовая кружка с дымящимся кофе, который он и прихлебывал, шумно втягивая в себя напиток и, время от времени, жмурясь.

Бирман посмотрел на стол. Так и есть. Этот хам сварил кофе только себе. Кстати, он же сварил... Ну конечно. Толик смолол себе с утра последние зерна Того Самого, настоящего, что приятель Вовка Вавилов аж из Мозамбика привез и Бирману подарил. Толик никогда гостям этот кофе не предлагал, сам только пил. Совершенно ядерный напиток. В Москве такого даже со всеми связями – и его, Бирмана, и даже самого Вавилова – днем с огнем не сыщешь. Не поставляется. Только если привезет кто из друзей...

Начиная внутренне закипать, Толик полез в настенный шкафчик, молча достал банку с растворимым, совковым, светло-коричневым порошком без вкуса и запаха, бухнул в чашку сразу две ложки, плеснул кипятку и начал остервенело размешивать чайной ложечкой упорно не желающую растворяться пыль.

Хорошее начало. Если этот артист так называемый с первых секунд знакомства умудрился ему, Толику Бирману, собаку съевшему на общении с самыми амбициозными артистами, так настроение испортить, что же будет на выезде, когда они в одной гостинице будут сутками сидеть, в одном автобусе трястись, в одном, упаси Господь, самолете с ним...

О том, что он окажется с наглым парнем в одном самолете, да еще в соседних креслах, Толику даже думать не хотелось. Пора заканчивать этот балаган. Нужно поставить наглеца на место. Показать ему, кто есть кто.

– Программа какая у тебя? – сухо спросил Бирман. Парень продолжал молча смотреть на Москва-реку. – Слышишь, артист, я к тебе обращаюсь.

– У дружка своего спроси, садюги, – не оборачиваясь, прошипел сквозь горячий кофе Леков. – Мне без разницы.

Бирман покачал головой и посмотрел на Сулима.

– Пойдем-ка в кабинет, – сказал Суля. – Поговорим. Пусть он здесь...

Толик опасливо посмотрел на стенные шкафчики, на новенький холодильник, на цветы, горшки с которыми стояли на подоконнике в опасной близости от ленинградского артиста.

– Не бойся, он ручной у меня, – хмыкнул Суля.

– Так бы и сказал, что он тебе денег должен. – Толик заходил по кабинету из угла в угол. – Он тебе должен, а я с ним ебись по полям и лесам родной страны. Ты считаешь, что это правильно?

– Толя, да ты на нем сам заработаешь немерено. Давай сразу так – если проба твоя не проканает – разбежались. Я другого администратора для парня найду. А если пойдет – мои пятьдесят процентов. Ему вообще ничего не платишь. Я из своих пятидесяти отстегну, чтобы с голоду не сдох. Да ты же его видел – ему и не надо ни черта. На водку только, на дурь...