Владимир Козлов: Гопники

Вечером выхожу погулять. На остановке никого нет, и я прусь в «контору»: вдруг, там кто-нибудь сидит. Долго стучу – не открывают. Потом Обезьяна спрашивает:

– Кто там?

– Я.

– А, Гонец? Ну, заходи. Мы тут бухаем.

В конторе еще Цыган, Бык и еще несколько пацанов с района. На ящиках – бутылок десять чернила, нарезанный хлеб и сало.

– Откуда столько бухалова? – спрашиваю я.

– Хотабыч принес, – Цыган ржет. Он был уже здорово датый, остальные тоже.

– Обезьяна типа на залет собрал, – говорит Бык, и все лыбятся. – Прошел по всяким лохам – говорит: такое дело, залетели пацаны, поехали за свой район, а их менты повязали, хотят дело повесить. Ну, и дают – кто – трульник, кто рубль.

Мне наливают в чью-то рюмку, я выпиваю и закусываю хлебом.

– Счас бы бабу протянуть хором, – говорит Обезьяна. – А где Клок? Пусть бы привел своих из учила – поварих. Мы б тут их обработали.

– Клок с какой-то бабой ходит, типа на постоянке, – говорит Бык.

– Откуда ты знаешь? Он что, говорил?

– Ничего он не говорил. Я его видел с ней пару раз в троллейбусе. Спрашиваю – кто. Говорит – так, баба из учила.

Я сижу рядом с Обезьяной. Он уже пьяный в жопу и начинает молоть всякую херню.

– Нахуя ты в девятый класс пошел?

– Так просто.

– Хуйня все это. На хуй не нужно. Может еще в институт потом?

– Не знаю.

– Вообще, это твое дело. Ты свой пацан, ходишь за район. Так что это меня не ебет – в институт там или куда. Но я тебе говорю как старый уже пацан – все это на хуй не надо. Институт, хуют – все это хуйня.

– Я ж тебе не говорю, что в институт собрался.

– А какая хуй разница – говорю, не говорю. Я только одно знаю… Это самое… Институт – это все хуйня. Потом что – сотню рублей? А что такое сотня рублей? Ты ни хера не понимаешь еще, что такое сотня рублей, потому что ты это… Ты молодой еще, но это все хуйня. А насчет бабок? Ну, это, я тебе скажу. Вон, Цыган устроился на мясокомбинат, в охрану. Знаешь, сколько он имеет?

– Не знаю.

– И не узнаешь. Потому что он цыган. Но много – я тебе отвечаю. Или Белый. Белого знаешь?

– Ну, так. Наглядно.

– Он штаны шьет. Сегодня материал – завтра штаны. Тридцать рублей, а если джинсы, то пятьдесят. И клепки-хуепки там тебе поставит, и фирму, если надо. Так что, смотри, Гонец. Мотай на ус. Давай еще выпьем.

Чернила больше нет. Все разошлись, остались только я, Бык, Обезьяна и еще один пацан – Паша. Бык уже вырубился.

– Буди его и волоки домой, – говорит Обезьяна.

– А может, здесь оставить?

– Не надо. Он тут всю контору зарыгает. Забирай его.

Я трясу его за плечо:

– Вставай.

Бык что-то мычит.

– Вставай, пошли домой.

– Ни ху-у-у-я.

– Домой пошли. Хули ты тут расселся? Контору закрывать пора.

– Нет. Ху-у-у-я. Нет.

– Вставай.

– Да нет… Как?

– Что как? Хватит ебать вола. Пошли.

Я хватаю его за плечи и волоку. У самого тоже самолетики в голове летают. Паша помогает вытащить Быка из «конторы». Его куртка остается там.

Держу Быка, чтоб не упал – бесполезно. Он все равно валится, потом встает на карачки и начинает тошнить. Его блевота вся красная – от чернила. Я отхожу в сторону метра на два, закуриваю. Бык кончает блевать и зовет меня:

– Э, Гонец, это ты?

– Я.

– А где мы?

– Что, не видишь? Возле «конторы». Идти можешь?

– Не знаю.

– Вытри рожу сначала. Платок есть?

– Нет.

Я бросаю ему свой – помятый и сопливый. Он вытирается и швыряет его в лужу блевоты.

– Обезьяна тебя выебет за то, что прямо возле конторы нарыгал, – говорю я.

– Не ссы. Пошли лучше отсюда.

Я беру его за руку и веду. От него воняет блевотой.

– А заебись побухали, а? – спрашивает Бык.

– Нормально.

Я довожу его до квартиры, прислоняю к дверям, звоню и ухожу.

Вечером в субботу большой сбор. Приезжаем к «клубу» – там Космонавты: человек сорок, а нас как минимум пятьдесят. Даем им пизды? Ни хера подобного. У них – металлические шары. Их «основы» орут: не подходите, а то закидаем шарами на хуй. Обезьяна говорит: насрать на шары, они все ссули, кидать не будут, это все понты, так что, полезли, вперед. Мы срываемся на Космонавтов всей толпой. Они кидают шары. Паше – в колено, Зене – в живот, а Грузину – в самую башку, но хорошо, что скользящим, а то был бы ему капут. Дальше никто не идет, все разворачиваются. Еще один шар ударяется в спину Быку. Мы все соссали и разбегаемся. Обезьяна орет – куда вы, суки? – но и сам убегает. Отбегаем метров на двести и останавливаемся. Космонавты не бегут, а стоят и ржут и показывают руками – «сосите хуй».