Владимир Козлов - Плацкарт

– Сюда, проходи. Что ты как робко?

В углу комнаты была дверь в соседнюю, смежную. Верхний свет не горел, был включен светильник над креслом. На низком журнальном столике стояли две бутылки «Балтики-девятки».

– Пиво будешь? – спросил Виталик.

– Нет, спасибо. Что-то не хочется.

– Точно?

– Точно.

Он взял одну бутылку, зажигалкой содрал с нее крышку, она упала под стол. Виталик надолго присосался к бутылке.

– Ты садись, что ты будешь стоять?

Я сел в кресло. Виталик поставил бутылку на стол.

– Ты давно эту квартиру снимаешь?

– Скоро пять месяцев.

– Мы с тобой потому ни разу не виделись, что я здесь не жил это время. На Рязанском жил, у подруги, а сейчас посрались – переехал назад к старикам. Так что – ты пойми меня правильно – у меня сейчас трудный период. И ты не обижайся, иногда необходимо общение. Не со стариками же, да? Хорошо, что их нет сейчас дома. А сам ты откуда? Не из Москвы, да? Из какого города?

– А какая разница?

– Ну, можешь не говорить, если не хочешь. Все равно, у тебя не московский выговор. Какой-то провинциальный акцент. Но это без обид, просто заметил – и все. А кем ты работаешь?

– Системным админом.

– Интересно, наверно, да?

– Так, ничего интересного.

– А платят нормально?

– Жить можно. Не голодаю.

– И то хорошо. А я работаю в налоговой инспекции. Инспектором. Работа, конечно, собачья, и зарплата – говно. Но на бензин и на пиво как бы хватает, а там дальше посмотрим. Правильно?

– Правильно.

– А что ты думаешь о политической ситуации? В России, я имею в виду.

– Ничего не думаю. Меня это вообще не волнует.

– Ты что, серьезно? Тут такие дела происходят, а тебя – не волнует?

– Я сказал уже.

– Нет, ты конечно меня извини, но ты удивляешь. Ладно, ерунда. Я просто хотел сказать, что зря гонят на Путина. Он все правильно делает, так и надо. Нужна сильная рука, понимаешь? Вспомни, что было лет пять назад, в какой была жопе Россия. А он навел здесь порядок. А когда навел, сразу все началось – и чечены, и взрывы, и прочая такая байда. Но он правильно действует, все равно. Если не действовать, Россия развалится на хер… Вот ты, например, как считаешь – это нормально – то, что происходит в Москве?

– Здесь много чего происходит.

– Я про то, что едут сюда отовсюду, едут, едут… Скоро коренных москвичей вообще не останется. Я бы просто взял и «закрыл» город: Москва не резиновая, а и так уже столько наехало, хватит. – Он отпил пива, посмотрел на меня. – Ты пойми меня правильно – я тебя не имею в виду. Ты, я чувствую, профессионал, специалист своего дела, такие везде нужны. А то ведь большинство тех, кто едут, – колхозники, чмо. Им в своем колхозе сидеть – так нет, все сюда прутся. А тут еще хохлам лафу сделали – три месяца без регистрации. За что, за какие такие заслуги? Ты мне скажи?

– Не знаю. Ладно, мне надо идти, а то котлеты сгорят.

– Хорошо, дуй к своим котлетам. Только можно еще вопрос?

Виталик взял пиво, допил, поставил бутылку на пол.

– Ну давай.

– Скажи, ты счастлив в жизни?

– Да, так счастлив, что дальше некуда. Все, пока.

– Спасибо, что зашел. Еще заходи, если время будет.

Я снял котлеты с овощами с плиты, поставил сковороду на подставку. Достал из холодильника открытый кефир «Домик в деревне», ополоснул грязный стакан. По радио играла песня Дельфина «Мы еще встретимся». Я взял сковороду и стакан с кефиром, перенес в комнату, поставил на круглый стол. Включил телевизор. По «Спорту» шел европейский футбол, по МузТВ – «Высшая лига», по ЭмТиВи – «Одна неудачная поездка». Я оставил ЭмТиВи, хотя мне было все равно. Я теперь каждый вечер смотрел телевизор, пока не ложился. Даже рекламу, которая раньше всегда раздражала, смотрел равнодушно. Надоедали только повторы одной и той же рекламы много раз в одном блоке.

Поезд ехал по окраинным районам Москвы. Между домами мелькнула витрина магазина «Три кита». За перегородкой, в соседнем отсеке плацкарты, какая-то женщина возмущалась:

– А почему это, когда я брала билет, мне сказали, что нижние полки есть только боковые? Я, между прочим, инвалид третьей группы, я не могу спать наверху. А вот две полки свободные, верхняя и нижняя. Мало того, что не топят в вагонах, как надо, мало того, что сквозняки, так еще и наверх лезть придется…

– Первые места в вагоне – для проводников, – ответила проводница. – На них билеты не продают. Первое и второе, и пятьдесят третье и пятьдесят четвертое.

– Да уступлю я вам нижнее, не надо разводить неизвестно что, – сказал мужской голос.