Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет

Все-таки семейные скандалы нельзя практиковать слишком часто. Они убивают.

Пиво я открыл и выпил на пути домой. Неторопливое путешествие по кривым, но гладко асфальтированным проездам мимо нескольких огромных домов (не менее тысячи человек живет в каждом) доставляет мне удовольствие. Музыку, да, хорошо было бы послушать. Но я презираю себя и не стану баловать ею свои нервы. А ведь когда-то я не мыслил жизни без рок-н-ролла.

Вдруг вспомнилось, что за несколько дней до того, как меня арестовали, я сменил все компакт-диски в своем автомобиле. Выбросил Джаггера, «Агату Кристи»; поставил блюзы и баллады. С утра до вечера в машине гудели готические баритоны Леонарда Коэна и Ника Кейва или любимая мною, сотни раз прослушанная, грустнейшая песенка «Зи-зи-топ», повествующая, как я понял, о парне, умоляющем свою девушку вернуть голубые джинсы. Гив ми бэк, хрипло стонал бородатый греховодник, май блю джинс, бэби. Стало быть, штаны у ребят – одни на двоих. Подружка взяла поносить – да так и ходит... Вот такой сопливый саунд вдруг понадобился мне взамен бешеных барабанов и гитарных запилов. Подсознание, очевидно, уже понимало, какое будущее меня ожидает, готовило психику к стрессам. Перестраивалось. Требовало для себя медленных минорных гармоний. Иными словами, я предчувствовал свой крах.

...Когда я допил и вернулся в квартиру, жена уже спала. Что мне и требовалось. Понятно, что сегодня в супружеской постели места нет. Придется пристроиться на диване, в дальней комнате.

Ночью мне приснился я сам – мрачный, сосредоточенно бегущий вдоль стенки в прогулочном дворике Лефортовского следственного изолятора.

В половине восьмого утра я встал. Разбудил сына. Мы сели завтракать.

– Пап,– спросил семилетний отпрыск,– а ты наркоман?

– Нет, конечно, – ответил я. – С чего ты решил?

– А я вчера вечером слышал, как мама тебя ругала...

– Она преувеличила.

– А наркоманы – это вообще кто такие?

– Это люди, которые... – я задумался. Вопрос совсем не простой. – В общем, они не хотят жить в реальном мире.

– А в каком же мире они живут?

– В своем. Придуманном.

– Здорово жить в придуманном мире! – мечтательно сказал сын. – Придумал, как тебе надо, и живешь-поживаешь! Хорошо!

– Нет, плохо, – ответил я. – Тебе бы понравилось, если я стану жить в своем мире, мама – отдельно, в своем, а ты – в третьем, тоже своем? Получится, что каждый из нас – сам по себе.

– Тогда,– предложил ребенок, жуя печенье,– надо придумать один мир для всех троих, для тебя, меня и мамы, и жить всем вместе в нашем мире! Давай придумаем, пап!

– Обязательно придумаем,– кивнул я. – Тебе пора в школу. Собирайся.

Проводив ребенка, я снова прилег подремать. Мне не надо спешить на работу. Ее нет. Я живу в долг. Год назад я занял крупную сумму у старого приятеля. Моя семья не голодает. В шкафах есть одежда. В холодильнике – еда. Только в голове пусто.

Проспав до десяти утра, я встал. К этому времени жена уже умчалась зарабатывать деньги. Я предоставлен сам себе. У меня есть тишина, одиночество и трехкомнатная квартира. У меня есть все, что нужно.

Зайдя в уборную по малой надобности, я в очередной раз пережил неприятный момент. Марихуана токсична, в ней много всяческой грязи – большой яд притягивает более мелкие и редкие, и моча у всякого торчка омерзительно пахнет, она маслянистая, густая, грязно-желтого цвета. Слегка опечаленный этим обстоятельством, я некоторое время побродил из комнаты в комнату, в одних трусах, почесывая голый живот.

Квартира просторна, наполнена солнцем. Три комнаты, широкий коридор, огромная кухня. Горячая вода, паровое отопление, мусоропровод. Шестнадцатый этаж. За окнами небо и ветер. Комнаты словно парят, и с высоты я наблюдаю едва не весь город – шевелящийся муравейник, напряженный, мучимый страстями, суетливый, спешащий, нервный. Стада машин бегут по переплетающимся дорогам – утром трудно и угрюмо, а ближе к ночи, в предвкушении удовольствий, отдыхов, развлечений,– бешено и весело.

C ранней молодости я мечтал именно о таком жилище – светлом, высоко расположенном, насквозь пронизанном токами воздуха. Здесь хорошо заниматься творчеством, каким-нибудь благородным интеллектуальным трудом, воспитывать детей, мало спать, презирать мещан и болванов, а по вечерам за свежим чаем расслабленно болтать с любимым человеком о пустяках; позитивно мыслить и радоваться тому, что ты не стар, не нищ и не глуп.

Настроенный возвышенно-философски, я оделся. Вытащил из тайника тощенькую пачку денег, вытянул купюрку и отправился по излюбленному маршруту: книжный магазин, журнальная лавка, видеопрокат. Интеллектуальный шопинг. Поиски пищи мозга. Он постоянно требует для себя нового, мой мозг, – не знаю почему. До цели, по прямой, – метров триста. Можно и пешком дойти. Но настоящие торчки ленивы. Я сажусь в машину и еду, как белый человек. Заодно можно и курнуть...