Андрей Рубанов - Великая Мечта

– Как жизнь? – фамильярно спросил адвокат Юру.

– Мы на минуту, – повторил мой друг.

– Я понял. Пейте чай.

– Спасибо.

Юра не пошевелил и пальцем. Я взял пример и тоже даже не взглянул на дымящийся стаканчик тонизирующего, хотя выпил бы стаканчика три, сразу.

День вышел жаркий.

– Моего друга зовут Андрей.

– Я понял.

– Сейчас у меня будет много работы, – Юра комически развел руками, мол, мы все тут не дураки и осознаем, что за работа такая, – и как оно все обернется – неизвестно... Ну, вы меня понимаете...

– Я понял.

– В общем, если что – Андрей остается моим доверенным человеком на воле.

– Я понял, – сказал адвокат и внимательно посмотрел мне в лицо. Запомнил. – Я все понял, Юра. Что у тебя еще?

Легкая тень раздражения заскользила поперек адвокатова лица. Ему не привезли работу. Никого пока не посадили, не предъявили обвинение, не возбудили уголовное дело. Клиент приехал превентивно, всего лишь для того, чтобы показать свое доверенное лицо. Сергеев немного заскучал, но Юра заметил и встал, по-солдатски упруго.

– В общем, это все.

Прошли обратной дорогой – от приемных кресел до входной двери. Юра поискал рожок для обуви, нашел, вставил ступню в ботинок.

– Послушай, Юра, – мягко сказал адвокат Сергеев. – Я твою маму хорошо знаю. Я не хочу, чтобы она переживала. Не делай глупостей.

– Никогда, – улыбнулся Юра, распрямляясь. – Какие глупости? Я вообще решил завязать. Буду делать бизнес. Импортировать дешевое бухло. Здесь скидывать с колес – и вперед. Или уйду на фондовый рынок... Акции, облигации, векселя... Очень перспективная тематика...

Адвокат грустно улыбнулся.

– Я понял. Звони в любое время.

– Спасибо. До свидания. Позвоню или я, или он. Мой друг нацелил в меня подбородок. Я подумал, что не знаю, какую рожу скорчить, и мирно опустил очи долу.

– Я понял, – сказал адвокат. – Звони, Юра, в любое время. И Андрей твой – тоже пусть звонит. Всего хорошего, господа...

На обратном пути Юра почему-то сделался меланхоличен и больше не заговаривал про купание в Серебряном Бору. Курил, наблюдая, как за окном сменяют друг друга каменные пейзажи. По мере удаления от центра трех – и четырехэтажные особняки старого города – с высокими окнами и нарядными, затейливо украшенными фасадами – сменялись сталинскими номенклатурными глыбами, с не менее высокими окнами, но при этом фасады, согласно традициям имперского стиля, навевали не ощущение уюта, а трепет и тревогу; там были вазочки и цветочки – тут широкоплечие грудастые колхозницы яростно сжимали в руках увесистые снопы и почетные грамоты. Следом за престижными районами потянулись убогенькие коробочки хрущевской эпохи. Здесь фасады отсутствовали как таковые. Дальше, квартал за кварталом, километр за километром – спальные районы, сорокаметровые железобетонные шкафы, нелепо затянутые стеклом балконы, хулиганские граффити на дверях подъездов, чахлые деревца кое-как затеняют лавочку и детскую песочницу, тут же гниет чей-то ржавый мотоцикл, тут же за углом распивают алкоголь – наблюдаемые формы жизни были не новы.

У дома Юра сунул мне ладонь для прощания, но из машины выходить не спешил. Негромко произнес, глядя в сторону:

– Я работаю один. На деле мне никто не нужен. И ты – в первую очередь. Ты мне нужен до дела и после дела. Второго такого, как ты, я не найду. Если тебя что-то не устраивает, или ты чего-то боишься, или у тебя есть какие-то свои планы – говори сейчас.

Подумав, я ответил:

– Мой месячный доход составляет двести рублей. А штаны стоят триста. Теперь посмотри на меня. Я здоровый, метр семьдесят семь, физически крепкий, энергичный, умный человек. Умею работать и головой, и руками. Днем я могу класть кирпичи, а вечером – переводить из журнала «Штерн» в журнал «Видео-асс». Кой хер же я при таком трудолюбии подыхаю от голода?

Юра выслушал мой прочувствованный монолог с почти равнодушным видом.

– Ты же знаешь – подохнуть от голода очень благородно. Однажды я шел по улице, курил – и упал в обморок, прямо с зажженной сигаретой в руке. Очнулся оттого, что мне прожгло штаны. Кому ты жалуешься? Хочешь дальше подыхать – подыхай. Хочешь подохнуть от голода – подыхай от голода. Хочешь подохнуть от отчаяния или от усталости – давай! Нет проблем! Я – не хочу подыхать. Я намерен выжить... И, кстати, открой-ка багажник, дай мне пару шоколадок, я хоть вечером чаю попью...

Багажник я открыл, но коробка «Сникерсов» отсутствовала. Очевидно, ее украли прямо у музея – пока мы ходили изучать Айвазовского. Возможно, подсуетился тот же самый интеллигентик – продавец. Или у них там целая банда орудует. Один торгует, двое других сидят в кустах, ждут момента... Иначе говоря, пока мы изучали виды на Неаполитанский залив – нас обчистили.