Илья Масодов - Школа 1-4

— Мне-то за что, я не враг народа, — обиженно хмурится та, гася сапогом костёр.

— Нет? — лукаво улыбается Ольга Матвеевна. — Ну конечно, ты не враг. А если всё равно, взять вот так — и под жопу? В качестве следственной ошибки? Лес рубят — щепки летят, так, кажется, говорил товарищ Сталин?

— Шутки у тебя, Ольга, — тихо произносит Надежда Васильевна, отвязывая труп Лиды от стула. — Скоро их, свиней, некуда класть станет.

— А мы их в лес потащим, — не унывает Ольга Матвеевна, сгребая тряпкой из Лидиной одежды, прижатой к земле сапогом, кровавую грязь. — Там-то места всем хватит. Даже нам с тобой.

Надежда Васильевна морщится и плюёт в землю.

Этой ночью Катя просыпается много раз, крики терзаемых девочек звенят в ней непрекращающимся эхом, и всё время снится, будто Ольга Матвеевна рвёт за волосы, ломает одной из них шею, а потом вдруг поворачивается к двери и кричит: «Котова, а ты-то что? А ну вылазь!», а ведь она может, разве знаешь, что ей в голову придёт. Катя не сомневается, что рано или поздно её тоже обольют кипятком, и невыразимый ужас стягивает её своими ледяными путами, вот так заставят раздеться и обварят, как курицу, потому что им ведь всё равно, им никого не жалко.

А следующая по списку — Маша Калугина, увидев чайник с кипятком, она со слезами молит, чтобы ничего не делали, но Надежда Васильевна крепко берёт её за плечи, а Ольга Матвеевна зажимает Машину руку под мышкой и аккуратно льёт кипяток из чайника на пальцы, Маша вопит, бьётся и топает по земле, она выдаёт всех своих сообщниц, она кричит, что ходила ночью в парашу плевать между ногами в яму и называть имена вождей коммунистической партии, начиная со Сталина, а после имени Ленина надо было плевать три раза, и другие девочки тоже ходили, а Люба Авилова говорила, что Ленин из мавзолея выходит каждую ночь и воет на луну, потому что он не может умереть, пока мировая революция окончательно не победит, и после всего этого признания Маша устаёт от боли и, всхлипывая, воет, повторяя одно и то же, хотя Надежда Васильевна ругает её матом, а Ольга Матвеевна крутит и надкусывает ей пальцы, до крови, а потом они её бьют по лицу, и она даже руками не может закрыться, потому что руки ей связали за спиной, рот разбили, и нос, а потом Ольга Матвеевна спички зажигает и подпаливает девочке волосы и уши, а Надежда Васильевна голову Маше держит набок, тогда Маша ещё, плача, признаётся, что Настя Хвощёва онанировала на портрет красногвардейского матроса, бьющего белую сволочь мускулистыми руками и ногами, и засовывала портрет себе под майку, и спала с ним. Потом Маша орёт, что ни в чём не виновата, чтобы отпустили, что она больше не будет, а Ольга Матвеевна даёт Надежде Васильевне ремень, и та начинает сзади им Машу душить, а сама Ольга Матвеевна приседает перед девочкой на корточки, налегает грудью ей на живот, и смотрит в лицо, и язык показывает, и неторопливо, сильно щипает девочку, пока та ещё жива. Маша дёргается, хрипит под ремнём, вцепившись в него руками, и выгибается, тщетно ищет воздуха раскрытым ртом.

Но этого им мало, и пока Ольга Матвеевна вытаскивает труп наружу, Надежда Васильевна приводит из бараков полусонную Настю Хвощёву, которая кутается в ватник, наброшенный поверх спальной одежды, и Ольга Матвеевна сразу, без вопросов, бьёт её ногой в пах, Хвощёва со стоном падает, корчится на земле, а Ольга Матвеевна пинает её и топчет ей пальцы, Настя визжит, схаркивает идущую ртом кровь, потом скорчивается от удара в живот, и обе женщины бьют её сапогами, молча, тяжело дыша и краснея от натуги, глухо лупят в сжавшееся, пыльное тело, которое подёргивается от пинков и сдавленно стонет, волосы прилипают к разбитым губам, а они всё бьют и бьют, а Надежда Васильевна потом прыгает на Настю с размаху, обеими ногами, взвизгивая, потом снова, и Настя замолкает скулить, потому что они её убили, и её тоже, даже не спросили ничего. А они ещё долго бьют бездыханную Настю тяжёлыми сапогами, топчут её, давят, прыгают, и воздух со звуками выходит из их вибрирующих горл, волосы взметаются вверх, на лицах крупными каплями выступает пот, потом Ольга Матвеевна, которая всегда что-нибудь да придумает, хватает Настю за одежду и бросает головой в кирпичи, и снова бьёт сапогами, стараясь попасть в разбитое, изуродованное лицо, тащит за руку по земле, а Надежда Васильевна идёт следом и топчет, кровь брызгает, в девочке влажно хрустят кости, и Ольга Матвеевна, присев над ней, став на колени, начинает рвать руками одежду Насти, её волосы, нос, рот, стонет хрипло, по-звериному, будто от внутренней тоски, и Надежда Васильевна тоже садится и рвёт, руки у них в крови, плоть Насти лопается и отстаёт, а они стонут и давятся слюной, отталкивая друг друга, так велика их страсть уничтожить пойманное зло, всё, без остатка, изорвать мёртвое Настино лицо, чтобы забыть его навеки, чтобы исчезло оно с белого света, словно не было его никогда.