Сергей Жуков: Звездопад. Похороны шоу-бизнеса

Светлакову было лень вызывать своего водителя и он отправился вместе со мной, на моем авто. Его присутствие стало просто невыносимым и испортило всю поездку.

– Эх, Феликс… – Скулил он, шмыгая носом. – Помнишь 1993 год, концерты перед бандосами, стадионы, дни городов? Многотысячные концертные залы, которые мы собирали по всей России одним движением пальца? «Национал FM», бабло, возможности, откаты… А сейчас… – Он снова шмыгнул носом. – Ерунда абсолютная… Мы же умираем, понимаешь… Приходит век новых звезд…

Ну, началось, подумал я, и со скуки отвернулся от него в сторону: вот еще один представитель рода ушлепков, типичный персонаж, вышедший из девяностых. Изначально Светлаков был вообще никем и ничем – в советское время более десяти лет он работал актером маленького театра в провинциальном городке. Однако, когда в 1991 году на горизонте забрезжили новые времена, а на броневичок взобрался новый политикан – революционер эпохи, – старая беспечная жизнь артиста резко пошатнулась. Денег не хватало не то что на элементарную потребительскую корзину, но даже на дешевый алкоголь – столь необходимый для того, чтобы спиться и тихо умереть неудачником. Но тут судьба оказалась благосклонной к молчаливо пьющему Светлакову и подарила ему шанс. Его сестра, девка таки довольно красивая, вышла замуж за Олега Прокофьева – крупного московского авторитета тех времен, держателя главных продуктовых баз столицы и целой сети магазинов. Как и многие бандиты, Прокофьев оказался человеком душевным и снисходительным к свояку – он перевез его в столицу, познакомил с серьезными продюсерами и даже вложил в него немалые деньги. Свежеиспеченному певцу быстро придумали новый имидж: с острыми чертами лица и смуглой, доставшейся от цыганских предков кожей, он стал «русским испанцем» – жарким исполнителем, горячим и страстным, которого позиционировали у нас на сцене в качестве настоящего «мачо». Первые гастроли, овации, успех – сотни мастурбирующих домохозяек перед телевизорами, слава секс-символа страны, огромные доходы, алкоголь, наркотики, беспечная жизнь и вера в непоколебимость будущего. Однако, как это часто бывает, золотой век Светлакова оказался недолговечным. В 1994 году Прокофьев был убит при совершенно диких обстоятельствах – его бронированный «Мерседес» расстреляли из автоматов прямо в центре столицы на одной из самых оживленных улиц, после чего старые партнеры авторитета начали резво делить его имущество. Личная карьера Светлакова тоже пошла наперекосяк: деньги у семьи кончились из-за мотовства ее членов, а продюсеры, ранее боявшиеся «продуктового вора в законе», стали к певцу менее благосклонны. Наконец, пик его популярности прошел – мода на «мачистых» испанцев сменилась зажигательными латиносами, а позже – и смазливыми молодыми женоподобными мальчиками, вдобавок куда более пробивными, энергичными и многочисленными. В итоге, к реальности 2007 года Светлаков представлял следующее: полуспившийся-полускокаинившийся артист «старой волны», постоянно лечащийся от депрессии, три раза пытавшийся покончить жизнь самоубийством, приглашаемый на все крупные концерты и мероприятия за старые заслуги, но в целом, абсолютно в тусовке забытый. Короче – жалкий призрак былой славы, вечно ноющий «непризнанный гений», с которым даже находиться рядом было откровенно неприятно.

Поначалу я старался не обращать на Светлакова внимания и скучающе смотрел в окно. Проплывающие по краям дороги пейзажи были грустными и монотонно серыми. Вскоре, к тому же, стемнело, и я уже вообще ничего не мог различить.

– А помнишь Тимура? – Не унимался Шурик. – Господи, какой был артист! Ведь тоже был Народный Артист, а хит какой у него был «Майские гвоздики», все пели, просто все! И покончил ведь с собой, покончил, а еще до этого год валялся в психушке! Не смог вынести эту давку, этот бесчеловечный и убивающий таланты мир! И я также кончу, и ты! Ты ведь тоже уже немолод, не на том пике популярности, как раньше…

Вот этого я уже просто не мог вынести! Что, какой-то осмеиваемый всеми и презираемый лох будет указывать мне место?! МОЕ МЕСТО?!!! ДА Я ЖЕ ФЕЛИКС АБРАМОВИЧ СЕРЕБРЯННИКОВ, ВЕЛИКИЙ ФЕЛИКС АБРАМОВИЧ! От сраного Муходрищенска до модного ресторана в центре города – везде ставят мои песни, везде продаются мои диски, везде висят мои фото!!! И этот кусок слизи смеет мне что-то еще доказывать?!!! Кровь прилила к голове: не выдержав, я повернулся к Светлакову, трясясь от злости, заорал: