Дмитрий Лекух - Ангел за правым плечом

Я хмыкаю.

Верчу в руках пока что незажженную сигарету.

– Да ладно, – киваю, стараясь не обращать внимания на стекающую между лопаток холодную струйку пота, – подумаешь. Кому сейчас легко?

Он хмыкает в ответ и протягивает мне руку.

Прямо через стол.

Не вставая.

Кривовато улыбаюсь и проделываю ту же самую незамысловатую операцию.

Черт.

Я тоже мотаю из стороны в сторону башкой и, наконец, не торопясь, прикуриваю.

– Напугал, – признаюсь. – Ну да ладно. Ты же от меня что-то хотел, Глеб, так? Какую-то «просьбу попросить», помнишь?

Он кивает.

– Угу, – соглашается. – Причем просьбу – самую важную из всех, какая только может быть для меня лично. И, кроме тебя, старичок, выполнить ее, увы, некому. За Ингой надо присмотреть, понимаешь?! Ну, не так чтобы слишком въявную. Чтоб не просекла. А то она же сожрет себя из-за мальчишки этого. Ну, который погиб, царствие ему небесное. На совесть изойдет. Последнее дело. Я сам лично, как ты понимаешь, заняться этим, увы, не могу. Поэтому рассчитываю, так уж получилось, – только на тебя, парень. Если ты, разумеется, по-прежнему считаешь себя мне хоть чем-то в этой жизни обязанным…

Я тру глаза, делая вид, что туда попал дым от недавно прикуренной сигареты.

Сказать ему, решаю мучительно, что она меня точно о том же просила, только в его сторону?

Нет, вздыхаю.

Наверное, все-таки не стоит.

Это по-другому нужно делать, куда техничнее…

И – позже…

Когда он еще чуть-чуть себя из этой пропасти за шкирку подвытащит.

Тогда, блин, – и разберемся…

Не сейчас.

А сейчас, пока, – вот эта фича, думаю, обязательно сработает:

– Не вопрос, – соглашаюсь, – мог бы и не обращаться. Я же не совсем тупой, все-таки. А Инга, кстати, нас с тобой к себе звала сегодня вечером. Ей сейчас и вправду, наверно, херово, я так думаю…

Он отрицательно мотает головой:

– Сегодня не могу. Сначала следак, потом мать погибшего, потом еще что-нибудь нарисуется. А ты езжай, обязательно. И передай, во-первых, все как есть. А во-вторых, скажи, что я к ней обязательно приеду. Завтра или послезавтра. Как только смогу быть хоть чуть-чуть уверенным, что все идет правильно. Она девочка умная, меня знает, поэтому не обидится. Я просто не умею по-другому, она поймет, все-таки двенадцать лет вместе прожили…

– О`кей, – киваю, – все понял. Когда отправляться-то, прямо сейчас?

Глеб морщится.

– Да нет, – говорит, – прямо сейчас не стоит. Ее вчера в Склифе успокоительными накачали под самую завязку, она сейчас как кукла резиновая. Мажор отзвонился под утро, доложил, что и как, спасибо ему, кстати, огромное. Так что – лучше под вечер или совсем вечером. А пока сгоняй-ка, проверь своих отморозков. Я в первую очередь о Никитосе говорю, он Ингу знает неплохо, да и насчет всего остального, я так понимаю, тоже в курсе. Звонил, по крайней мере, беспокоился, обморок. И тему с вымогательством прокачать вполне мог, через тех же ваших с ним рейсеров. Как бы у него те же идиотские мысли, что и у тебя, в дурную голову не полезли, понимаешь?!

Я на секунду задумываюсь.

– А ты знаешь, Али, – соглашаюсь, – ты ведь, наверное, опять прав. Нужно их сейчас проверить. Ей-богу нужно. Дуболомы же, прости господи. Одна извилина, да и та от бейсболки. И механизм, под который их мозги заточены, нам с тобой обоим, увы, слишком хорошо понятен. Сами такими были, а я – так вообще и до сих пор недалеко от этой публики удалился, тут уж, блин, ничего не поделаешь…

Он хмыкает понимающе, кивает, снова закуривает.

Я вздыхаю и, не торопясь, отрываю жопу от подоконника.

Потягиваюсь.

– Так что, – говорю, – отчислюсь-ка я, пожалуй, прям сейчас. Чтобы их до темноты перехватить успеть. Хорошо еще, что они у нас, сцуко, хоть пока что и туповаты малька, но – хищники изначально ночные. А значит, немного осторожные…

Никитосу я позвонил сразу же, как только вышел от Али и залез в арендованную тачку.

– Привет, – говорю, – чем занимаешься?

– Да так, – зевает, – дома сижу, в телек уставился. На работу решил сегодня не ходить, сказал, что приболел малость. Вроде как поверили…

– О как, – хмыкаю, перевожу разговор на «ухо» и медленно трогаюсь. – И что тебе в этом самом телеке сегодня показывают?

– Да хуйню, – снова зевает, – разную. Просто пиздец какой жвачкой народу мозг разрывают, если об этом плотно задуматься. А оторваться не могу, головы что-то совсем нет сегодня. Как раз лучшее состояние для просмотра отечественного телевидения. Да и хрен с ним. Ты лучше скажи, чего хотел-то?