Уве Вандрем - Тишина всегда настораживает

Уже почти полчаса, оказавшись за городом, он шагал по дороге. Сначала шел мимо ухоженных палисадников, затем вдоль напоминающих парки имений, в которых за переплетением голых ветвей виднелись виллы, — и наконец рядом с дорогой, за тянувшимся вдоль нее кустарником в рост человека, увидел стену, высокую, выше двух метров, по гребню которой на кронштейнах, наклоненных внутрь огороженного пространства, в три ряда была натянута колючая проволока. Дорога здесь слегка изгибалась, и конец стены, повторявшей изгиб, терялся вдали. Что и говорить, основательное сооружение.

На конечной станции пригородной железной дороги он мог бы сесть на тридцать седьмой автобус, который, как значилось в предписании, останавливался прямо перед воротами казармы. Но он не торопился и решил пойти пешком. И когда стена сделала еще один крутой поворот, он остановился. Перед ним оказались широко распахнутые решетчатые ворота. Дорогу пересекал опущенный шлагбаум.

Значит, он добрался.

По одну сторону шлагбаума возвышался продолговатый ящик, раскрашенный черно-красно-желтыми полосами. Это была постовая будка. Перед ней — застывший часовой в синей форме, в шлеме и с винтовкой в руках. Шпербер приблизился к нему. Стоявший перед будкой часовой, с выпученными, как у человечка на термометре, глазами, казалось, совсем не замечал его. Может, надо улыбнуться ему? У часового под чисто выбритой кожей лица напряглись мускулы. Губы сжались. Веки дрогнули. Он переступил с ноги на ногу. Ага, оказывается, все-таки живой! Шпербер подошел к нему вплотную, сунул призывную повестку прямо под самый нос. Глаза часового пробежали по красной бумажке.

Шпербер разглядел капли пота под его ушами, вдоль ремешка от шлема, врезавшегося в щеки.

Легким кивком часовой указал Шперберу на маленький, почти полностью скрытый кустами домик из красного кирпича по ту сторону ворот. Кто-то открыл изнутри окошко в двери, и из него высунулась рука.

— Ну, давайте же!

Он протянул повестку.

— Шпербер? Йохен?

Через окошко он увидел лист бумаги, на котором тут же зачеркнули одну строчку.

— Топайте, быстро-быстро! Через девятнадцать минут начинается приветственная церемония.

— Но куда мне идти?..

— Куда идти, куда идти! Постовой! Покажите человеку, как пройти на седьмую батарею!

— Будет исполнено, господин унтер-офицер! — Солдат провел Шпербера за шлагбаум, кашлянул и сказал: — Сначала прямо, до плаца для построений, затем направо и еще четыреста метров. А там в землю воткнут указатель…

По обеим сторонам дороги к казарме виднелись цветочные грядки с анютиными глазками. Бросался в глаза огромный щит с надписью: «Военная зона. Вход посторонним и фотографирование запрещены». Ну что ж, он уже не посторонний, фотографировать не собирается, опасности тоже вроде бы не представляет…

Шпербер вышел на площадь величиной с футбольное поле, заставленную по краям кубами зданий. Это, очевидно, казармы. Похоже, они построены в начале тридцатых годов, но недавно обновлены. Новые плоские крыши, новые форточки. В одну из этих казарм его сегодня и засунут. Красно-коричневые стены, серый бетон, черная, перемешанная со шлаком земля. Два автомобиля оливкового цвета. Батальон зенитных ракетных войск. Однако ракет нигде не видно. Чего ж тогда запрещено фотографировать?

Сзади раздалась пронзительная трель свистка. Ну, дорогой Шпербер, давай быстрым шагом: будем надеяться, что ты поспеешь вовремя!

Он оглянулся. У входа в караульное помещение стоял толстый солдат, уперев кулаки в бока. Вот так-то: прежние темпы тут не годятся. Шпербер затрусил дальше. Не опоздать бы! Геометрически замкнутое пространство, окруженное казармами. Он ускорил шаг. А вот и щит: «Седьмая батарея». Канцелярия на первом этаже. Древесного цвета шкафы, зеленые письменные столы, лимонно-желтые синтетические шторы — все как в паспортном столе на гражданке. Запахи как в школе. Дверь канцелярии была открыта. Сидевшие там не имели при себе оружия. Они печатали на пишущих машинках, рылись в папках. Шпербер выложил свой военный билет. Солдат-писарь раскрыл его, потом вытащил папку из картотеки, полистал.

— Техник?

— Да.

— Еще один стартует.

«Что бы это значило?» — подумал Шпербер.

— Так. Вот это твое удостоверение личности военнослужащего. Поставь в нем свою подпись.

Шпербер расписался.

— А вот это, — писарь протянул овальную алюминиевую пластинку с прорезью посередине, — твой личный знак. Будешь носить его на шее, на цепочке. В случае твоей смерти нижнюю часть его отломают. В получении распишись вот тут.