Дуглас Коупленд - Generation Икс

Я сказал, что их у меня по трое – и тех, и других.

– Так ты знаешь, каково это, когда каждый начинает раздирать общее будущее на отвратительные кусочки. Господи, когда они принимаются разговаривать таким манером – ну знаешь, все эти секс-сплетни и чепуха о конце света, – я подумываю: а не признаются ли они друг другу на самом деле в другом?

– Типа?

– Ну, в том, что все они перепуганы. То есть, когда люди на полном серьезе начинают говорить, что надо сделать в гараже запасы консервов, или глаза их наполняются слезами при мысли о «последних днях», – не есть ли это самое поразительное признание в том, как им плохо, что жизнь идет совсем не так, как им бы хотелось.

Я был на седьмом небе. А как иначе – ведь я нашел человека, которому нравилось изъясняться подобным образом! Словом, мы часок продолжали в этом же духе, и лишь случайные любители рома да Аллан, который пришел за миндальными орешками, ненадолго прерывали нас.

– Эй, мистер, никак Дева на вас глаз положила? – осведомился он, хлопнув Клэр по спине.

– Аллан и вся семейка считают меня чудачкой, поскольку я еще не замужем, сказала она, а потом, повернувшись, выплеснула розовый коктейль ему на рубашку. – И прекрати приклеивать мне эту дурацкую кличку.

Отомстить Аллан не успел. У столика мистера Бакстера началась суматоха – одно из тел вдруг сползло на пол, и кучка загорелых, немолодых, с солидными животами мужчин, увешанных украшениями, крестясь, сгрудилась вокруг мистера Бакстера, который, стискивая рукой грудь и тараща глаза, походил на плачущего клоуна.

– Опять. Только не это, – разом вырвалось у Аллана и Клэр.

– Аллан, иди, твоя очередь.

Аллан, капая соком, без всякого энтузиазма направился туда, где несколько человек заявляли, что уже вызвали «скорую».

– Прости меня, Клэр, – сказал я, – но у твоего отца такой вид, как будто у него инфаркт или типа того. Не слишком ли ты… ну я не знаю, прохладно относишься к нему?

– А-а, Энди, не волнуйся. Он выкидывает это по три раза в год – была бы аудитория побольше.

Возле бассейна засуетились. Но Бакстеров в толпе можно было сразу узнать по отсутствию интереса к происходящему, они вяло реагировали на всеобщее волнение, когда прибыли два санитара с каталкой (привычная картина для Палм-Спрингс). Убедив новообращенную мисс Скотт-Бакстер не пихать ему в руку кварцевые кристаллы (она тоже исповедовала нью-эйджевскую веру), санитары погрузили мистера Бакстера на каталку и повезли к машине; послышалось звяканье, заставившее толпу у бассейна замереть. У всех на глазах из кармана мистера Бакстера вывалилось несколько столовых приборов. Его пепельное лицо было мертвецки бледным; воцарившееся безмолвие обжигало.

– О, папа, – произнес Аллан. – Как ты мог так опозорить нас? – Он поднял вилку и оценивающе оглядел ее. – Это же железка. Разве мы тебя плохо воспитывали?

Туго натянутая струна напряжения лопнула. Кто-то захихикал, мистера Бакстера увезли, как оказалось, у него был подлинный губительный инфаркт. Клэр между тем (заметил я краем глаза) сидела на краю бассейна цвета охры и, болтая ногами в медово-молочном мраке воды, смотрела на солнце, скрывающееся за горой. И своим тоненьким голоском говорила ему, что ей очень жаль, если мы обидели его или причинили какую боль. И я подумал, что мы станем друзьями на всю жизнь.

Обессилевшие от жары собаки лежат в тени «сааба» и, подергивая задними лапами, преследуют воображаемых зайцев. Мы с Дегом, оба в углеводной коме, не так уж далеки от них и в хорошем «слушательском» настроении; Клэр начинает свой рассказ.

– История Техлахомская, – сообщает она к великому нашему удовольствию, потому что Техлахома – это выдуманный мир, в котором разворачивается действие многих наших историй. В этой печальной «повсеместности» граждан вечно увольняют из магазинов, где они работают продавцами, а их дети увлекаются наркотиками и новомодными безумными танцами на берегу местного озера; разглядывая на коже ожоги от воды, отравленной химикалиями, они мечтают о том времени, когда станут взрослыми и будут урывать у государства пособие. Техлахомцы тырят из лавочек дешевую поддельную парфюмерию и стреляют друг в друга за ужином в День благодарения. Единственное, что здесь есть хорошего, – выращивание скучной, прозаической пшеницы, которой техлахомцы по праву гордятся; по закону все граждане обязаны иметь на бамперах наклейки с надписью: «НЕТ ФЕРМЕРОВ – НЕТ ЕДЫ».