Борис Прокудин - In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета

Наконец он дал Никите пучок простых карандашей, острых, как медицинские иглы, объяснил, что силуэт надо рисовать твердыми, а тени — мягкими, пришпилил лист ватмана к новенькому мольберту и дал задание десять раз нарисовать куб. «Любой человек, способный держать карандаш, может научиться рисовать!» — заявил солдат. На упражнение с кубом была дана неделя. Уже на второй день Никите стало невыносимо скучно, он изуверски обгрыз карандаши, покусал яркий, как леденец, чешский ластик, а когда учитель пришел на следующее занятие с бюстом Фрунзе в обнимку, Никиту найти не удалось. Солдат безуспешно приходил еще дважды, но Никита рисовать отказался. Он сидел на дереве и отстреливался яблоками.

Тогда отец решил привить ему любовь к радиотехнике. В дверях квартиры вновь появился еще один солдат. Похожий, но другой. В руках у него был чемодан с радиолампами и транзисторами, мотками проволоки и каким-то допотопным огромным паяльником. Солдат был счастлив пропустить несколько марш-бросков и занятий шагистикой, а вместо этого поковыряться с мальчуганом и поесть домашних булочек. В первый же день он заявил, что начинать надо с детекторного приемника, который они должны смастерить голыми руками. Никита не выдержал и трех занятий в синем тумане дымящейся канифоли. Пришлось солдату вернуться на плац и горланить песни.

Отец еще пытался научить Никиту выпиливать лобзиком шкатулки из оргстекла, играть на губной гармошке и мастерить табуретки. Все было впустую. Полковник еще тридцать раз опустил усы в пивную пену и, наконец, пришел к смелому педагогическому решению: «Пусть сын занимается тем, что самому нравится».

А Никите тогда больше всего нравилось группой в составе еще двух одноклассников взламывать трансформаторные будки по всему району, бегать по крышам детских садов, ползать по теплотрассам и собирать коллекцию жестяных банок из-под пива.

Когда Никите исполнилось четырнадцать, он обрел новую страсть: пить клюквенную настойку и вино «Монастырская изба», курить как паровоз и нравиться девчонкам старше его. Когда все вокруг становились панками и шокировали окружающих грязными балахонами и омерзительными поступками, Никита был уже мирным хиппи, отпустил длинные волосы, украсил себя ксивником, хайратником и фенечками, разучил четыре гитарных аккорда и в компании себе подобных пел о любви. Девушки, долго не раздумывая, прикрывали глаза и подставляли свои сладкие от вина губы его поцелуям.

К этому времени отец Никиты вышел в отставку, сбрил усы и занялся бизнесом, связанным с электрическими кабелями. Кабели стране были нужны, как никогда. С годами дело окрепло, и отец, сидя за столом и косясь на сына, все чаще стал заводить разговор о финансовых казусах, налоговом беспределе, ценностях среднего класса и особенностях литейного производства.

Никита повзрослел, сначала немножко попугал родителей, громко заявляя, что уедет искать себя во Владивосток, но в итоге поступил на экономический факультет МГУ. Папа вздохнул с облегчением, а мама принесла в дар иконе Божьей Матери в ближайшем храме свой золотой крестик, считая, что именно Она наставила сына на путь истинный и избавила от пагубных страстей. А Никита храбро и безропотно принял судьбу будущего наследника отцовского дела. Только, в отличие от родителя, он не был вполне уверен в том, что Бог создал человека исключительно для успешного ведения бизнеса.

На следующий день после разговора о Чингисхане Никита рассеянно и без особой цели зашел на сайт знакомств и увидел письмо от Саши:

)) Ну что же, друг, пора наконец встретиться!! Завтра в 15 часов жду тебя в метро на «Охотном», в центре зала. Попробуй только опоздать!

Никита ужасно разволновался. Он, конечно, предполагал когда-нибудь встретиться с Сашей, но не ожидал, что это произойдет так скоро. За его спиной шумно наливалась ванна. Никита как раз собирался залечь туда и в розовой душистой пене почитать часок книжечку Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Так он представлял себе самый продвинутый способ подготовки к экзамену. Еще минуту назад его мысли были заняты размышлением, брать ли с собой в ванну двух желтых резиновых уток-пищалок, но после такого письма он об утках совсем позабыл, налил в задумчивости чересчур много пены, намочил раритетную книгу 1952 года выпуска да к тому же ничего из прочитанного не понял. Мысли скакали и прыгали вокруг предстоящей встречи.