Георгий Злобо - Румбо

— Ну… кто-то наверняка останется… и этот кто-то — будет тем самым, который.

— Ну а если всё же… отказаться. Дружно отказаться всем жить. Ибо сознавать, что ты — всего лишь звено цепи в неизбежном процессе мега-мутации, имеющей конечной целью Пламя Адское, достаточно… гм… удручающе.

— Что же не отказываешься? Почему еще трепыхаешься?

— Я?

— Да, вот лично ты. Другие такие же. Ты не один такой самый умный. Вот вы все, умники, и поведёте нас к новому воскрешенью.

— И сколько раз так уже было?

— Ты имеешь ввиду, сколько раз уже Вселенная погибала и возрождалась?

— Да. Вся, до мелочей. Миллиарды лет — до укуса мокреца. Один в один. Все наши жизни, длиной в несуществующий миг, и каждая клетка — всё заново. И всё точно также. До атома.

— Может, лучше поебёмся?

— Поебёмся! Можешь не сомневаться.

Ах, как трудно контролировать чувства во сне, как трудно кромсать плоть мечты.

Ты знаешь, что всё будет так, и никак иначе.

Ты не в силах изменить того, что происходит: каждый твой шаг — Закономерность: просто тебе невдомёк, что она в миллионный раз повторяется. Потому что мы — часть Вселенной.

Кто это сказал, что ветви дерева не знают, что они — часть дерева?

Ну и хуле с того меняется?! А?! А!? А!!! Аааа!!!

Проснулся в судороге. Ффу…

Повлажневший от пота затылок.

Мерзкая вялость членов.

Проспал почти до ужина.

Ужин обратился в завтрак.

После завтрака полагалась прогулка, но кто ж отпустит на ночь глядя?

Веселись-гуляй, народ… от пещер до небоскрёбов.

Разве так принято вершить судьбы великим?

А думаем мы головой исключительно .

И понимаем, что в ловушке.

Мать загнала нас в ловушку.

Потому что жить означает: терпеть. А не жить , означает: боль. И мы мечемся в этой ловушке. А она, стоклятая, с косой своей резвою, ждёт-поджидает: идите к мамочке.

К мамочке.

Чтобы сказать без тени лицемерия: а, так вот, стало быть, как обстоят дела… гм, занятно. А теперь — давайте ещё раз.

Е! Щёраз-щёраз-щёраз, ещё хотя бы раз…

— Кто таков больной Подгузкин? — спросил главный врач, приподнимая глаза от анамнеза.

— В 307-й у окна. Его тоже рвало. И вообще, в последнее время все жалуются на плохое самочувствие. — Елена Гиреева, старшая медсестра отделения, поправила заколку в копне густых крашеных хной волос. — Мне самой, признаться, херово вчера стало чего-то. Я думала, месячные…

— Странно… может, отравление? Что там в столовке, грибами какими-нибудь кормят? — врач озабоченно встал, подошёл к окну.

Стояла тихая влажная ночь.

— По симптомам похоже… но я из столовки ничего не ем, я из дома берууеее… — Елена вдруг проблевалась склизким потоком на шкаф с анализами. — Извините… я сейчас… всё это вытру, — она засуетилась, подыскивая тряпку.

— Да, уж потрудитесь. — доктор наморщил рот, покусывая внутреннюю сторону щёк. Затем яростно ковырнул в носу, вынул что-то, с пять секунд разглядывал, затем вытер о спинку стула.

Достал из ящика стола мобильный, недолго подумав, нажал клавишу вызова.

— Абонент не отвечает или временно недоступен, — вежливо пояснил робот.

В раздражении, махнул рукой.

— Вы не 3ое случаем звоните? — Лена замывала дверцу.

— Ей… — врач поморщился, выбирая раствор из ампулы, — опять недоступна. Не могу понять, что происходит: исчезла, и ни слуху, ни духу… две недели почти уже. А тут это отравление ещё так не кстати…

— Загуляла 3ойка, вот что происходит, — объявила после некоторой паузы старшая, выжимая тряпку, — вы уж простите, но это ж все знают.

— Что знают? Ну-ка, ну-ка, рассказывай! — врач возбужденно поёрзал.

— Да что же рассказывать… Сначала Денис её поёбывал из хирургического, а теперь она Борису Николаевичу плотно на хуй села. И даже уже не стесняется: охранник говорил, они на офисной стоянке в машине его сношались, и похуй общественность. А сейчас Борис Николаич в отпуск уехал — без жены, говорят. Так, видать, и она с ним намылилась…

— Ах, вот оно как… ну-ка подойди сюда! — доктор нетерпеливо преградил Елене дорогу, требовательно сжал соски ладонями. — с Борисом Николаевичем, говоришь? Ну-ка расскажи, расскажи ещё! — нагнул её у холодильника, помог освободиться от трусов.

Они громко дышали.

Вошёл Румбо.

Посмотрел на ручку настройки.

Так и есть: чутьё не обмануло.

— Кто вы такой?! — зло оторопел доктор.

Елена судорожно выскользнула в ванную.

Ага, и это предусмотрено: при попытке нарушить границу он становится видимым. Что же…