Георгий Злобо - Румбо

— Пропусти, — заискрил Бнильбо — а вас, сиятельнейший, я попрошу приготовиться.

Когда пистоны в расщепителе кончились, Антос Гвоздичило плавно вернул летающие жало-истребители на базу, попутно проверив надёжность ядо-заслонок и боевых поршней. К исходу фазы в 23-ем секторе Центральной Некро-клиники проходила перекличка, а затем щупы-сканнеры считывали с поголовья homo базовый заряд, в просторечии именуемый «чистагоном».

Антос отвечал за утилизацию «независимых»: так называли отбраковываемый процент человечьего стада, не подходящий под высасывание по каким-либо параметрам. Он отфильтровывал их при помощи обратной пункции, а затем раз в фазу разрушал души, выпуская партию летучих отравленных жал. Частенько попадались интересные экземпляры; встречались симпатичные гайки. Некоторых Антос не убивал, а оставлял у себя жить для коллекции. Как правило, они были способны к домашней работе. Неспособных он обучал лично, используя систему поощрений и штрафов в виде химических премий и разрядов электричества соответственно.

Скоро у Антоса образовался целый zверинец.

Среди прочих была неплохая блядь, откликавшаяся на имя «Zинка». Атос любил размалывать с ней липкие пункты е-блока («Zинка-корзинка», звала она сама себя). Корзинка доходила иногда до копро-дегустации, таковые случаи Антос решительно пресекал, используя дистанционный ошейник-удавку.

И вот 2 фазы назад заметил он на Zинкиной спине снизу странные, синюшные расчёсы, напоминающие неудачную татуировку просвечивающих сквозь рёбра внутренностей. Договорились с медицилом Аркадием Свищемордником насчёт осмотра.

А вот и Аркадий.

Скользит вдоль штрафного мостика, перекатывая светящиеся шары, вживлённые под головокожу на лбу; на нём накидка нежнейшей девичьей шкуры, рыжие курчавые брюки и кепка из колючей проволоки. В правое плечо Свищемордника вживлён микро-чип авторизации, который, при подтверждении сложной системой иммунных кодов, открывает многие тайные люки и двери. За последствия практики медицило отвечает сплавом.

Сдержанно здороваются (старые друзья, они, тем не менее, ничем не выдают радости встречи, и лишь дрожащее свечение кабелей намекает на частоту пульса).

— Вот, полюбуйся, — Антос касается пневмо-подачи.

Невидимое излучение, переносимое при помощи концентрированной магнитной струи, лишает сознания насаживающуюся на калач капитано-трубы Zинку и активизирует в ней зомбограмму.

Zинка бурно, с длительными судорогами кончает, а затем с застывшей гримасой оргазма на выбритой клином голове, шагает по направлению к мостику.

Антос встречает её и сразу лишает сознания.

Переворачивает на живот.

Стягивает защитный комбинезон.

Раздвигает пальцами упругие складки плоти.

Голубые расчёсы.

Да.

Это они.

Аркадий знает, в чём тут дело.

Но как бы покорректней открыть это знание Гвоздичило?

Ведь некоторые аспекты возникновения голубых расчёсов, вне всякого сомнения, могут пощекотать Антоса.

Расчёсы опять оказались хитрее!

Сколько деци-фаз Аркадий гоняется уже за ними, а тут — нА тебе: на самом видном месте, но — поди ж ты — у zверушки позитивного друга…

Ах, хитрые бестии!

Но Свищемордник не думал сдаваться: он приготовился к длительной осаде.

Он долго молчит, а затем нюхает женщину в области подмышек, в районе промежности, ноги под пальцами:

— Собери её.

Гвоздичило берёт Zинкину голову, достаёт электро-карандаш и воздействует на активную точку под верхней губой. По телу пробегают судороги, и женщина начинает дышать: сипло, как бы простужено.

— Слушай меня, мартын, — Гвоздичило доверительно увлажняет кабель, — дело в том, что такие следы остаются после ритуального е-блока с одним из Тощих.

— Тех самых? — звенит Антос после паузы.

— Да, тех самых. Поэтому я на твоём месте немедленно сообщил бы об этом в sанитарную sлужбу.

— Ну, это ты брось… во-первых, я не стукач, а во-вторых, баба эта уже списана, понимаешь? Амортизирована.

— То есть ты приживил выбраковку? А знаешь, что за это бывает? У нас в прошедшую фазу реаниматора застукали: разводил homo-детёнышей без лицензии, уличён в связях с Д%… Теперь ему переплавка маячит: ищи свищи, Ефим Тимофеевич…

— Тимофеевич… это фамилия такая?

— Нет, фамилия, кажется, Дрозд. Его так официально и не называл никто. Он молод был: нам ровесник. Мы звали его доктором @.

— Доктором @? Уверен?