Дуглас Коупленд - Поколение А

– Значит, ты должен его принимать и сейчас. Я слышала, что от него развивается зависимость еще хуже, чем от наркотиков, – сказала Диана.

– Слухи о привыкании к солону сильно преувеличены. Тем более что меня тщательно обыскали, когда я приехал на остров. Так что у Сержа солона нет.

Я подумала, как это странно звучит, когда человек говорит о себе в третьем лице. Странно и даже слегка жутковато.

– А пока что мне нужно, чтобы вы сочиняли истории, – продолжал Серж. – Кстати, Диана, может быть, сводишь тех, кто еще не ходил, на то место, где обнаружили пчелиный улей? Может быть, прямо сегодня?

Около полудня мы всей компанией отправились на пристань купить свежей рыбы на ужин. Свернув на Коллисон-авеню, мы увидели жуткую картину: два парня из племени хайда, примерно нашего возраста, висели на перекладине перед входом в заброшенную авторемонтную мастерскую. Их тела, повешенные на велосипедных цепях, легонько раскачивались на ветру. На карнизах соседнего здания сидели вороны. Взбудораженные в предвкушении большого пира, они Дожидались, когда можно будет наброситься на мертвечину.

Мы застыли на месте как вкопаные. Диана первой нарушила молчание:

– Они принимали солон.

– М-да, – сказала Зак. – Эти хайда – ребята серьезные. И что теперь делать? Наверное, надо звонить в полицию?

– Ну позвонишь ты в полицию, и чего? – сказала Диана. – Это крошечный северный остров, никому в общем-то на хрен не нужный. Даже если сюда и приедет полиция, к тому времени тела бесследно исчезнут. И мне что-то подсказывает, что от хайда полиция ничего не добьется. Те просто будут молчать, изображая «моя твоя не понимай».

– Да, ты права.

Мы решили, что нам не стоит стоять и глазеть на тела, а лучше всего сделать вид, будто мы их и вовсе не видели. Так что на пристани мы не стали расспрашивать местных, что произошло на Коллисон-авеню, а те и подавно молчали.

У Зака был диск с записью 128 000 старых песен – практически всех песен, выходивших на альбомах и синглах с 1971 по 1980 год, – и мы обменяли его на одну камбалу средних размеров. В общем, не самый удачный обмен. Хотя опять же наше собственное обменное предложение тоже было не самым заманчивым. Так что все вышло по справедливости.

Пока мы занимались обменом, Диана договорилась с некоторыми из местных, что ближе к вечеру они соберутся, и она почистит им зубы и полость рта. Эта женщина любит свою работу, хотя вечно ворчит, как ей все надоело. Уже по дороге домой Диана сказала:

– Эти парни, которых повесили… Они были первыми, о ком узнали, что они принимают солон. А ведь они не одни такие. Наверняка есть и еще.

Серж встретил нас на крыльце. Весь из себя такой важный: руки в карманах, полы длинного пальто хлопают на ветру.

Жюльен сказал:

– И все-таки мне непонятно, зачем было их вешать? Ну, объяснили бы ребятам, что, мол, это нехорошо, и общественность не одобряет. Или устроили им бойкот. Или держали под домашним арестом, пока их организм не очистится от солона…

– Тут дело в доверии, – сказал Серж. – Племя уже никогда не смогло бы доверять им по-прежнему. Вот ты, сам стал бы доверять таким людям? Людям, о которых уже известно, что они предпочитают быть не вместе со всеми, а поодиночке. Сами по себе. Племя хайда – это именно племя, и у них

соответствующий менталитет. В их понимании тот, кто не с племенем, тот предатель.

Мы вошли в дом и сразу отправились на кухню готовить у. Пока камбала запекалась в духовке, мы все сидели на е и угрюмо молчали. Хотя никто не произнес ни единого слова, было ясно, что мы все думаем об одном и том же – тех двух повешенных хайда. И это были не самые приятные мысли

Шесть молчаливых людей в одной комнате навели меня а размышления о голосе, который мы слышим у себя в голове, когда что-то читаем. Об универсальном голосе рассказика, который вы, может быть, слышите прямо сейчас. Чей о голос? Вы никогда не задумывались? Этот голос у вас в лове – он не ваш собственный, это точно. Но тогда чей? опрос действительно интересный, и я задала его вслух, Серж сидел в уголке и читал ленту новостей из мира науки, уткнувшись носом в экран ноутбука. Когда я задала вой вопрос, Серж резко выпрямился и даже как будто слегка задохнулся, словно ему врезали кулаком в солнечное плетение.

– Что ты сказала?

– Я спросила, чей голос мы слышим у себя в голове, когда читаем книжки?

– Это точно не мой голос, – сказал Ардж, и все остальные с ним согласились.

– А тогда чей?

Я сказала, что у моего внутреннего рассказчика голос, как диктора телевидения – очень ясный и четкий.