Мэттью Стокоу - Коровы

Арбалет тяжело и равномерно покачивался на поддерживающей цепочке, его конец был теплым от руки забойщика. Серая щербатая эмаль на его поверхности попадала в яркую пурпурно-белую сеть света от галогенного прожектора, расположенного над рвачом. Стивен видел толстый слой покрывающей краски и легкую тень, разбивающую этот слой на поцарапанные лоскуты на голом металле. Забойщик (руки у него были покрыты жесткой корочкой засохшей крови) помог ему навести арбалет на новую корову.

Все сузилось. Стивен увидел дуло оружия и за ним ровный овал светло-коричневой шкуры. И больше ничего. Происходящее в убойном цехе откатилось прочь, словно декорации на сцене какого-то далекого чужого мира, и он оказался один, только в его ушах все время шумело.

В этом туманном грохочущем коконе он чувствовал вес пушки, а еще Крипса за спиной. Руки Крипса орудовали у брюк, расстегивали их, спускали.

Потом Крипе вошел в него, начал трястись в его заднице, нашептывая ободряющие слова, которые он не понимал, но казалось, они наваливают ему на голову гору, а пушка была самым реальным из всего, что он когда-либо касался. Он держал ее двумя руками, Крипе тяжело дышал ему в шею, и Стивен знал, что корова мочится на пол в агонии вытягивающихся секунд, а потом… время… остановилось. До того момента, пока что-то не засосало любой когда-либо изданный звук и от мира не осталось ничего, кроме зудящих согнутых пальцев и тени, отбрасываемой пушкой на коровий череп. Он нажал на курок, а в это мгновение где-то далеко-далеко визжал Крипе, и его сперма лилась ему в жопу. Перевалились через защитное ограждение. Уныло провыл гудок, возвещающий конец смены где-то в перерабатывающем цехе. Стивен ощутил, как уходит обессилевший Крипе, и открыл глаза, чтобы посмотреть на дергающуюся, падающую тушу коровы и на ее темно-кровавый воротник. Крепкие руки поставили его ровно, разорвали белую ткань полуобморочного состояния, потащили назад к грохоту, убийству, безумной, направленной в единое русло работе убойного цеха.

— Вот так, чувак, дыши глубже, глубже, — ласково сказал голос.

Крипе отвел его к смотровой площадке убойного цеха.

— Ложись.

Стивен скрючился на бетоне, глядя сверху на рабочих, которые вроде бы продолжали работать, несмотря на конец смены. Крипе присел рядышком и дотронулся до его плеча.

— Что тошнит, это нормально, это пройдет.

Твой организм реагирует на перемену. Ты совершил убийство, ты начал учиться.

Действие в убойном цехе изменилось. Рабочие скучились у одной-единственной беспомощной коровы, зажатой рвачом, передавая по кругу какой-то инструмент, напоминающий нож для удаления сердцевины яблока. Каждый по очереди вырезал отверстие зубчатым стальным кругом в боку животного. Кровь стекала по животу, под ногами образовывалась лужа, но корова не теряла сознания и все стояла и ревела о своем унижении, обращаясь к невидимым коровьим богам, от которых нельзя требовать ответа.

Стены углы помещения потемнели, и Стивен опять почувствовал, что поле зрения сужается, и для него пропадает все, кроме освещенной коровы и столпившихся рабочих. Откуда-то появился Гамми и стал жаться к задней части животного.

Когда все забойщики вырезали по дыре, они достали толстые затвердевшие члены и воткнули их в раны. Стивен смотрел, как они сжимали ягодицы. Трое рабочих у каждого бока сцепились руками через спину коровы, чтобы было удобней толкаться.

— Чувак, ты видишь, что у тебя еще есть, к чему стремиться? Убийство, совершенное тобой — это первый неуверенный шаг. Эти люди научились бегать.

— Гамми?..

Губы у Стивена окоченели, говорил он через силу.

Крипе тихонько хихикнул и презрительно ухмыльнулся.

— Нет, Гамми — нет. Мы позволяем ему это из милосердия. У Стивена плыло перед глазами, но он не отводил взгляда. Там на полу рабочие трахали корову, она вопила, Гамми, распахнув пасть, присосался к заднице животного, засунул ей электрический бич и пустил разряд. Задние ноги коровы взвились в воздух, Гамми шлепнулся назад под стремительный поток говна; его рвало от наслаждения.

Забойщики сцепились крепче и задвигались быстрее, бедра и животы у них были в крови; люди выли, согнув шеи, пока один из них не выстрелил из пушки, отчего животное сжалось, словно кулак, и все шестеро выпустили семя в разорванные умирающие внутренности, которые когда-то надеялись в один прекрасный день понести теленка.

Глаза Стивена закрылись.