Джозеф Коннолли - Отпечатки

— А… да? А что… типа, что?.. В смысле, мы?..

— Мы все, — взмахнув рукой, пояснил Лукас, — будем трапезничать совместно. Только по вечерам, разумеется. В течение дня все совершенно вольны самостоятельно заботиться о своих хозяйственных нуждах. Но я искренне верю, что для нас крайне важно , поймите, ужинать вместе за одним столом. Я глубоко убежден, что именно это связует семьи. Пока наш шеф-повар — Киллери. Дорогой Киллери. Боюсь, его энтузиазм не вполне соответствует его способностям — в чем, я уверен, он признается первым. Мнится мне, сердце у него к этому не лежит. Элис тоже готовит время от времени — существенно лучше, должен признать, — но ее обязанности обширны, о да, а в сутках слишком мало часов. Так что пойми, Глиста, ты нам нужен. Хорошо? Ну как, договорились? А?

— Я, гм — что ж, если все… да, пожалуй, да. Короче, постараюсь не устраивать массовых отравлений…

— Ха! Не слушайте его, — встрял Пол. — Он, блин, настоящий волшебник на кухне, старина Бочка. Прошу прощения за свой как его там…

— Не сомневаюсь, что ты прав, — улыбнулся Лукас. — И скоро мы будем иметь честь самостоятельно убедиться в этом. Ладно — еще несколько вопросов, очень-очень бегло. Я с глубоким сочувствием наблюдал, как ты, мой милый Мил, ощупывал левый карман своего пиджака. Я, вероятно, не ошибусь, предположив, что там пачка сигарет и зажигалка?

Джейми поспешно выдохнул.

— Я задыхаюсь, — признал он.

— Увы, увы — ничем не могу помочь. Ну, ну, Мил, — не надо падать духом. Позволь, я объясню? Это очень старое здание, как тебе прекрасно известно, — в нем полно дерева, сам видишь. Полы, лестницы — даже старые лифты. И совсем немного перегородок. Полагаю, это совершенно неприемлемый для всех нас риск — не говоря уже о куда более серьезном риске для тебя самого, Мил. К тому же… признаюсь, я считаю курение малоприятной привычкой. Но это небольшая цена, как ты, я уверен, со временем осознаешь, за все те радости, что ты пожнешь. Считай, что тем самым ты продляешь свою жизнь в приятном окружении. Хорошо?

Все взгляды устремились на Джейми — он остро это ощутил. Одна мысль о том, чтобы не курить, чуть не лишила его здравости рассудка. Руки ужасно тряслись, а губы, о боже, — невольно разъезжались во все стороны.

— Я — я просто не знаю, Лукас… — проблеял он. — В смысле, я вряд ли смогу… Иисусе.

— Пределы наших возможностей, нашей решимости, — добродушно ответил Лукас, — просто поразительны, если награда обещает компенсировать боль. Я безгранично верю в тебя, Мил. А сейчас перейдем к другим делам.

— Ты, гм, — не очень расстроишься, Лукас, — прохрипел Джейми, — если я только, ну — на секунду выскочу наружу? Мне надо… Я только что вспомнил, что мне кое-что нужно, гм…

— Иди-иди, Мил! — поистине весело пропел Лукас. — Ждать тебя к ужину?

— Я, ну — да, Лукас. Да. Спасибо. Это будет, гм… Просто… извините меня. Элис. Мне прямо сейчас надо…

— Все понятно. До свидания, Мил. Итак, Глиста, — у нас сегодня вечером еще одно место за ужином. Как обычно, придет Киллери, вместе с Уной. Они очаровательны — просто очаровательны. У тебя, Тем, наверняка найдется много общего с Киллери. Его завораживает стиль и вещи сороковых, правда, Элис? Все десятилетие. Уверен, вы поладите. Старина Баррингтон и его текущая муза Фрэнки тоже придут. Он такой неугомонный, этот Баррингтон — откуда только силы берутся. Наряду с остальными… все они совершенно очаровательны, уверяю вас. Я заблаговременно сообщу тебе. Глиста, сколько людей почтят нас своим присутствием, так что не утруждай себя подсчетами. Сделай мне одолжение, не готовь из субпродуктов. Субпродуктов я просто не вынесу. В остальном ты совершенно свободен в своих кулинарных экспериментах. В полной мере. Элис будет твоим казначеем. Прекрасно. А сейчас, джентльмены, — Мил оставил нас и, несомненно, крайне занят дальнейшими пытками своих легких, поэтому, Элис, пожалуйста, проинструктируй его позже, хорошо? Касательно того, что я намерен изложить сейчас всем вам. Я понимаю, все вы занимаетесь разным, но, боюсь, вам придется обойтись без компьютеров. Да-да, я вижу, на ваших лицах написано… что? Если не ужас, то явное удивление — и признаюсь, что подобной реакции и ожидал. Но я должен быть тверд. Никакого Интернета — ничего в этом роде. Понимаете ли, ничто не должно вторгаться в Печатню. Я ощущаю это крайне остро. Мы должны быть неприкосновенны. Совершенно отделены — отдельны. Если вы не понимаете этого сейчас, то поймете со временем, пожалуйста, поверьте мне.