Cергей Кузнецов: Семь лепестков

– А это что такое? – Антон сделал затяжку и протянул ей.

– Ну, хаус-вечеринки не в клубах. Оупен эйры и не только. Три года назад их проводили за городом, за M25 Orbital motorway. Ты знаешь – Orbital от того и Orbital, да?

– Ты любишь Orbital? – с уважением сказал Антон.

Он был потрясен. Меньше всего он ожидал найти здесь человека, разбирающегося в современном техно и английской рэйв-культуре. Спросить тридцатилетнюю толстую тетку о Sabersonic было типичным травяным приколом. Ее ответ поверг Антона в шок. В какой-то момент он даже стал подозревать, что на самом деле Лера говорит о чем-то своем, а ему только по обкурке кажется, что они беседуют об эсид хаусе и, как она это называла, клаббинге. Беседа, впрочем, увлекла его, и он даже не заметил, как куда-то исчез Андрей, а они с Лерой переместились в его комнату.

Сейчас, глядя на Леру, трудно было поверить, что что-то произошло между ними этой ночью. Она просто не обращала на него внимания, точно так же, как и все остальные. Может быть, это и есть тот самый феминизм, о котором они тоже говорили вчера – трахнуться и забыть?

Через полчаса все уже снова толпились в холле, вокруг стола, на котором еще недавно лежало увезенное в морг тело. Антон заглянул в комнату, где ночевала Женя, – ее вещи уже были собраны, и, помогая Роману вынести чемодан, он вдруг увидел валявшуюся под столом бумажку. Подняв ее, он увидел слова « Возвращайся, сделав круг », написанные сверху, а дальше какие-то алхимические символы, стрелочки и кружочки.

Он как раз рассматривал ее, когда в комнату вошел Леня. Антон сразу заметил его покрасневшие глаза, будто он только что плакал.

– Вот, смотрите, – сказал он и протянул ему бумажку. Леня глянул, словно не видя, скомкал ее и бросил в угол, пробормотав: «Чушь какая-то». Антон хотел было поднять ее, но услышал, что Владимир зовет всех в зал.

– Друзья, я попрошу минутку внимания.

Он стоял посреди комнаты, двумя руками опираясь на круглый стол и нависая над ним как над кафедрой. На секунду Антону показалось, что сейчас он скажет надгробное слово, словно священник в церкви. Но Владимир сказал:

– Вот мент, подписывая бумаги, сказал что-то вроде «подписано – и с плеч долой». Но для меня это не так. Мы все помним, что Женя сказала перед смертью: она получила эту отраву здесь. И, значит, кто-то из нас привез это сюда. Я не хочу милиции, следствия и разборок, но хочу знать, по чьей вине она погибла. Кто дал ей эту дрянь, как бы она ни называлась.

– Это была кислота, – подала голос Лера, – ЛСД по-научному. Видимо, это индивидуальная непереносимость…

– Мне насрать, как оно называлось, – внезапно заорал Владимир, – я просто предлагаю сознаться тому, кто привез сюда эту гадость. Ему ничего не будет – просто я не хочу его больше видеть. Никаких личных связей, никаких деловых контактов, ничего – пусть валит отсюда. А лучше – из России вовсе. Все мы люди не бедные, так что кто бы это ни сделал – он найдет, на что жить там, где я его никогда не увижу.

– Мы его не увидим, – сказал Роман.

Андрей согласно кивнул, а Поручик громко и отчетливо сказал, словно повторяя слова Владимира:

– Никаких деловых сношений с этим пидором.

– Да, – сказал Леня, – пусть уезжает.

Лера пожала полными плечами и заметила:

– О чем мы говорим? Ведь никто так и не сознался.

Антон еще успел подумать, что не спросили только его, и тут Леня истерически расхохотался, словно эхо повторив:

– Никто не сознался!

– Ну, тем хуже, – сказал Владимир, – я тогда сам найду его. И он еще пожалеет о том шансе, который у него был. А теперь – поехали.

На секунду его взгляд задержался на Антоне, и тот поежился.

– Пошли, – сказал Владимир, – мне надо с тобой еще расплатиться.

Антон подхватил рюкзак и пошел к выходу. Тайный смысл происходящего, внятный всего несколько часов тому назад, снова был утерян. Надо вечером заехать к Юлику Горскому, подумал Антон, рассказать ему обо всем. Может, хотя бы Горский разберется, что к чему.

Юлик Горский сидел в своем инвалидном кресле и пытался читать недавно принесенную ему английскую книгу Станислава Грофа. Ему было скучно; он бы с большим удовольствием послушал какую-нибудь музыку: стоявший в стереосистеме компакт FSOL надоел за последние сутки, но он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы выполнить требуемые сложные манипуляции с музыкальным центром. Хотя руки еще слушались, любые мелкие движения теперь давались ему мучительно.

Горский часто думал, что во всем есть свои плюсы: после того, как в октябре прошлого года, он оказался прикован к инвалидному креслу, у него появилось куда больше времени для размышлений, медитаций и самосовершенствования. Когда американский благотворительный фонд оплатил покупку необходимого инвалидного оборудования, Горский почувствовал себя почти независимым от окружающего мира. Часами он сидел в своей квартире, слушая музыку и читая книги. Раз в сутки приходила женщина – приготовить еду, да еще вечером регулярно заходили гости.