Diamond Ace: Сломленное поколение

Я спрашиваю Марию, чего она хочет?
– Приручи суку.

Затягиваю ремень покрепче.
– Приручи… – писк превратился в хрип.

И вот она, секунда, ради которой ты и приходишь в эту церковь. Слушаешь доброго пастора, пыхтишь и напрягаешься. Мы работаем и рискуем ради одного – моментального счастья.
Еще около десяти минут я сидел в исповедальне и разглядывал плесень. Серое полотно, застелившее участок потолка, напоминает обо всех моих партнершах, побывавших здесь. Каждый безликий комочек – свидетель свального греха – стал страницей в дневнике моих похождений. Чем дольше я всматриваюсь, тем явственнее проступают имена всех жриц любви, прелюбодействовавших вместе со мной.
В церкви воцарилась тишина. Джанки разбрелись по своим убежищам. У них впереди тяжелая неделя. Семь дней в ожидании пасторской благодетели.
– Давай уже выходи, самец. Жду тебя на улице.

Признаюсь, я немного испугался. Но голос показался знакомым. Дэл.
Откуда он знает, где меня искать? Что он вообще здесь делает? Я в спешке застегнул ширинку, платком вытер пот со лба и, перешагивая через Марию, направился к выходу.
– Всю проповедь я слушал, как тебя просят приручить какую-то суку. А ты – тихоня, когда кончал, просто скулил. Ни тебе диких криков, ни непристойных междометий. Это хорошо.

Я не эксгибиционист, говорю. Спрашиваю, зачем он здесь?
– Скажем так, я выполнил все заказы и хочу прогуляться.

5

– Эпоксидные лаки – это растворы эпоксидных смол в органических растворителях. В бытовых условиях эпоксидные лаки нередко используются для приготовления шпатлевок, склеивания и изготовления сувениров.

Изнутри жилье Дэла похоже на магазин подарков.
– Диэпоксибутан, подобно многим другим эпоксидным соединениям, может вызывать ожоги кожи с образованием пузырей, раздражение глаз и дыхательной системы.
Я спросил, зачем мне эта информация?
– Контакт с кожей мезоформ диэпоксибутана приводит к образованию опухолей у мышей, в том числе чешуйчатой карциномы. Ты ведь не грызун?

Нет, говорю.
– Тогда перестань задавать глупые вопросы.

Меня не покидает ощущение скованности. Я хочу сказать, в доме столько различных изделий, что боишься сделать шаг. Ими заставлены все полки, несколько штук лежит за диваном, пара на широком подоконнике.
В замках главный зал был многофункциональным помещением – суд и трапезы происходили в нем, там же давались представления с музыкой и танцами, акробатами и жонглерами.
Общие столы были разборными, а на ночь зал превращался в место для сна.
В ранних замках господская семья спала в дальнем конце зала, за возвышением. Это место было отгорожено перегородкой или даже занавесом. В поздние времена к главному залу были добавлены палаты, использовавшиеся в качестве спальни.
Маленькие прихожие современных домов – это все, что осталось от огромных залов средневековых замков и поместий. Палаты стали спальнями, обставленными миниатюрной мебелью Джиотто или Метрополь.
Не от того ли мельчает совесть, что стены начинают сдвигаться?
Что вы скажете, когда вас случайно раздавят, не заметив, как вы переодеваетесь в своем микроскопическом будуаре?
– При подкожном и внутрибрюшном введении изомеры вызывали местные саркомы у мышей и крыс.

Крошечные ванные пришли на смену греческим термам. Малюсенькие сауны вытеснили римские бани, выполненные из мрамора и украшенные мозаикой. Разваливающиеся тесные качалки и тренажерные залы сменили палестры – гимнастические школы, где юноши могли заниматься бегом и борьбой, метанием копья и диска, плаванием и гимнастическими упражнениями. Я чувствую, что уменьшаюсь.
Прогресс не оставляет нам выбора.
Крысы и мыши на игле минимизации личного пространства. Карциномы модных каталогов итальянской мебели. Саркомы рекламных роликов, взывающих к ничтожеству.
– Следуй за белым кроликом.

Это Дэл так пригласил меня подняться на второй этаж. Он подвел меня к одной из дверей.
– Сейчас я покажу тебе комнату Каталины, а ты скажешь, как тебе.
Дэл повернул ручку, и меня окутала прохладная полутьма. Щелчок выключателя. В глаза бросилась знаменитая "усиленная перспектива" Палладио, воссозданная самим "художником" Дэлом Симмонсом.

Я вошел в крохотный "Олимпико".
Викторианские красные и лиловые тона, плавно переходящие в пастельные оттенки голубого и розового а-ля рококо, придают смысловое ощущение единства спальне Каталины ,находя завершение в лунном свете, врывающимся в окно – символ Барокко. Темная сторона Дэла. Тяга к прекрасному, контрастирующая с напускной циничностью. Все его красноречие уложено в несколько квадратных метров.
Дэл любит свою сестру.
Он хочет, чтобы я знал об этом. Я тоже люблю свою "сестру" Хилари, контракт обязывает. Но в чем разница? Если любовь заключается в действиях, тогда кровное родство – всего лишь незначительный пункт в списке общего между двумя людьми. Я люблю миссис Бальмонт, потому что выношу ее мусор, готовлю для нее ужины и смотрю с ней телевизор. Дэл превращает спальню сестры в произведение искусства, а я интересуюсь в деканате успеваемостью Мадлен Форман, как самый настоящий отец.
Семья – результат дикой пьянки, которую называют свадьбой.
Все эти слова, данные богу во время венчания – глупое занятие. Обещать какому-то парню, который, с позволения сказать, чуть популярнее Санты, что ты будешь хранить верность и поддерживать свою вторую половинку в болезни и здравии – фарс, комедия.
Господь – величина непостоянная, замените его на что угодно – смысл останется прежним. Ни одна клятва не в силах противостоять потребности человека в удовлетворении. Если нужно будет переступить через мужа – вы это сделаете. Непреодолимый соблазн поджидает за углом и потирает руки.
Нимфы искушают тебя.
Наводят бешенство и безумие.
Мужья попадают в умело плетеные сети современных Калипсо. Только Гермес приходит не всегда, и семьи распадаются на части. Одиссеи, отчаянно ищущие поддержки в Содоме Пастора Троя. Пенелопы, растящие своих Телемахов без отцов. Бывшие Электры и Зевсы.
Всего лишь любители присунуть на стороне.
Я спрашиваю Дэла, к чему вся эта роскошь?
– Эй, ты не забыл, что здесь будет жить моя сестра?