Пьер хотел было приподнять щеколду, но отец оттолкнул его от калитки.
— Мне кажется, мы договорились встретиться у Жоржа…
«…Куда я ни пошел бы за все золото мира!» — подумал Пьер, мысленно удаляясь куда-то в царство блаженства, где он познавал чудо за чудом, потому что занимался любовью сразу с двумя, с Лорой и с Исменой, где он прикасался то к коленям Лоры, то трогал пупок Исмены, то гладил ее живот, нежный и гладкий на ощупь, как благородная слоновая кость, то ласкал ее шею, плечи и грудь, на которых поблескивали бисеринки пота под его пальцами; он вспоминал, как ее розовые ножки лежали у него на плечах и как он целовал их; и вообще, наверное, они в тот момент напоминали двух ангелочков, обменивавшихся под открытым небом своими чистыми перышками, ласкавших друг друга и почему-то этому не удивлявшихся, словно они давно этим занимались. Они и оделись-то только, когда оказались на опушке леса…
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но я забыл, — сказал Пьер, изобразив на лице огорчение, а в голосе — досаду. — Знаешь, такое случается с артистами, об этом парадоксе все знают, я сейчас попытаюсь тебе объяснить, что это такое. Видишь ли, после представления я был не в себе, я как бы не был самим собой, и я и до сих пор не пришел в себя. Я очень огорчен тем, что так и не узнал твою великую новость, но давай отложим до завтра. А теперь дай мне пройти, мне надо еще кое-что сделать.
Марк не сдвинулся с места, он так и стоял между калиткой и Пьером.
— Где мои кроссовки?
— Должен признаться, что они у меня на ногах, они немного промокли…
— И заляпаны грязью…
— Да, если тебе угодно, они заляпаны грязью.
— Отдай их мне!
Пьер покорно разулся прямо на дороге.
— На, возьми. Теперь я могу пройти?
— Ты что же, думаешь, что я стану нагибаться, чтобы их поднять?
Марк понизил голос и бросил Пьеру в лицо:
— Эй, корифей хренов, как там поживает твоя пьеса? Как прошло представление? Ты там орал, так, как тебе хотелось? Ты испустил свой знаменитый вопль? А?
— Все было потрясно! Просто супер! Жаль, что тебя там не было…
— Я там был.
— Ах вот как!..
При этом «известии» у Пьера поползли мурашки по всему телу, но он тут же сказал себе: «Как же, был он там, дудки! Чепуха! Он ненавидит преподавателей и вообще терпеть не может все, что имеет хоть какое-то отношение к лицею. Он ничего не понимает в науке, ужасно из-за этого комплексует, он тут же переводит разговор на другую тему, как только речь заходит о лицее; он, наверное, вообще бы уничтожил, разрушил, стер с лица земли все лицеи; вероятно, у него даже нет свидетельства об окончании начальной школы. С чего бы он туда поперся? Нет, он просто хочет достать меня».
— Ну и как ты меня нашел?
«Пусть он только попробует мне сказать, что моя мать тоже там была, что она специально приехала, чтобы увидеть меня тайком, так, чтобы я ее не видел; она, мол, ради такого случая расфуфырилась, она обиделась, расстроилась и рассердилась на меня до смерти… Нет, врет он, не был он на спектакле…»
— Я тебя не видел…
У Пьера от неожиданности вырвался смущенный смешок. Мысленно он вновь унесся ввысь, туда, в «воронье гнездо», где он прикасался к грудкам Исмены, а они были как мягкие круглые плоды, где от соприкосновения с ее губами у него дрожал язык… Его и сейчас пробирала дрожь, как только он начинал об этом думать.
— Ты, должно быть, не туда смотрел, то есть не на сцену… Или ты ушел до того, как вырубился свет…
— Свет погас всего лишь на минуту, не больше. Мадемуазель Мейер была вынуждена читать текст твоей роли, а преподавательница французского — текст роли Химены.
— Да не Химены, а Исмены! — рявкнул вконец растерявшийся, а потому полезший в бутылку Пьер. — А теперь оставь меня в покое!
От полученной пощечины у него пресеклось дыхание и слезы брызнули из глаз.
— Сначала расскажи мне, что ты делал вечером и где был.
— Нечего мне рассказывать!
— Зато мне есть… — сказал Марк, и Пьер увидел в темноте, как блеснули его зубы, как он расплылся в своей знаменитой хищной… улыбке волка… — Знаешь, занятно, как оно порой все складывается. Вот хотя бы сегодня… Ты меня, как говорится, продинамил, не явился на встречу, но в результате я кое с кем познакомился, и вот теперь я тебе почти признателен за то, что ты где-то шлялся. Я провел прекрасный вечер благодаря тебе. А все ведь вышло случайно, малыш. Я и не знал, что в Лумьоле есть такие любезные люди! Можешь себе представить, важные шишки из лицея после спектакля пришли поужинать к Жоржу и, увидев меня в одиночестве, брошенным в тоске и печали моим негодным сыном, они пригласили меня за свой столик. Разве это не большая любезность с их стороны, пригласить поужинать отца маленького мерзавца, пренебрегшего вечером, который они организовали с таким трудом? А он им его чуть не сорвал…
Читать дальше
