Андрей Матвеев - Летучий голландец

Максим перевел дух и взялся за задвижку дверцы.

Доберман кинулся на дверцу, с оскаленных клыков слетали клочья пены.

— Ладно, ладно, — передумал таможенник. — Чего это он такой бешеный?

— Волнуется, — как можно спокойнее проговорил Максим. — Адреналин бушует, чувствует: что-то не так.

— Куда это вы его? — спросила таможенница.

— Араб один купил, — ответил Максим, — надо доставить…

— Удачи! — сказал мужчина.

Дальше было проще.

Стойка регистрации, добермана сгружают на ленту вместе с чемоданами. Пес уезжает куда-то в темноту, тоскливо лая, а Максим забирает обратно билет, паспорт и посадочный талон, легко подхватывает сумку и отправляется на пограничный контроль. Ганс, скорее всего, уже подъезжает к самолету, а Максим проходит контроль и наконец-то позволяет себе улыбнуться.

Он уже не здесь, хотя пока еще и не там.

Через пять с чем-то часов он будет в Шардже.

Сбагрит зверюгу — и можно отдохнуть.

Несколько свободных дней, а потом обратно.

Публика зашевелилась и потянулась к выходу на посадку.

Рыжеволосая, которая требовала надеть на Ганса намордник, — впереди. В длинном бежевом плаще, походка четкая и надменная.

«Сучка!» — отчего-то подумал Максим, достал из сумки бутылку минералки и сделал большой глоток. Лучше бы пива, но пива нельзя, нельзя ничего спиртного, пока он везет собаку.

На поле было ветрено, накрапывал дождь.

Серый день, увенчавший серое утро, обернулся темной чередой облаков, борт стоял неподалеку, так что пассажиров даже не стали усаживать в автобус, и они под накрапывающим дождиком семенили по унылому бетонному полю.

Рыжеволосая сучка все маячила перед Максимом, как непрошеная путеводная звезда, нагло покачивающая задницей.

Ганс, наверное, уже в багажном отсеке, лает на ближайшие чемоданы, а может, свернулся в клубок и замер от ужаса.

Максим протянул стюардессе посадочный, поднялся по трапу и вошел в самолет.

Рыжеволосая сидела во втором салоне, по левой стороне, у окна.

Как раз по соседству с тем местом, что было проставлено на билете Максима.

Деваться было некуда, и он плюхнулся рядом, предварительно закинув сумку наверх.

Дамочка презрительно посмотрела на него и отвернулась к окну.

Он попытался вытянуть ноги, это получилось с трудом. Потом вспомнил, что не снял куртку, привстал, дамочка с неодобрением наблюдала за его возней.

— Извините, — сказал Максим как можно любезнее.

Наконец он устроился, застегнул ремень и закрыл глаза.

И сразу же уснул.

А когда проснулся, услышал неестественно оживленный голос стюардессы, объявлявшей, что они пересекли границу Ирана и летят над Иранским нагорьем.

Он подумал, что снова проспал Каспийское море.

Стюардесса прошептала в микрофон что-то еще, Максим прислушался и понял, что самолет пролетает над горой Демавенд, высота которой 5604 метра.

— Снег! — почти восторженно проговорила рыжеволосая соседка.

Максим потянулся к окну и почувствовал ее плечо.

— Извините, — сказал он.

Ему не ответили, и он опять закрыл глаза, но сон больше не шел, хотелось курить, слава богу, что это чартер, а значит, можно просто дойти до туалета и подымить; будь это регулярный рейс, пришлось бы обойтись никотиновой жвачкой, которую Максим терпеть не мог — у него от нее начиналась изжога.

Когда он вернулся на место, самолет пролетал над Тегераном, были хорошо видны россыпи маленьких белых и желтых кубиков, которые вскоре исчезли, и вновь начались коричневатые складки гор, но они становились все ниже, а это значило, что коричневый цвет вот-вот сменится желтым с редкими светло-зелеными проплешинами, а потом исчезнут и проплешины, и далеко внизу останется лишь желтый цвет, примерно через час он перейдет в голубовато-зеленый, причем голубоватого будет больше: самолет начнет пересекать залив.

Но до этого момента — час, а то и полтора. И пассажиров должны покормить. И Максим успеет еще раз покурить, а затем и поспать. И проснется как раз над заливом, и опять покурит — перед подлетом к Шардже.

На обед принесли несколько ломтиков сырокопченой колбасы, кусочек копченого лосося с кубиком масла, горячую куриную грудку с рисом и зеленым горошком, преждевременно засохшую булочку и приторно-апельсиновую вафлю на десерт.

Рыжеволосая соседка ела с аппетитом, низко склонившись над подносом. Максим с удовольствием поглядывал на ее грудь, обтянутую тонкой белой блузкой. Соседка внезапно покраснела, Максим отвел глаза.