Алексей Цветков - После прочтения уничтожить

Обычно гуманитарий воинственно аполитичен и считает это признаком своей образованности. Общество, где политика понимается как потешная борьба парламентских кланов, неизбежно теряет к такой политике интерес. Но в обществе, где люди забывают о политике, политики с такой же легкостью забывают о людях. Такое общество оскопляет само себя, лишает себя возможности дальнейшего исторического творчества. В таком обществе наступает пресловутая «биополитика» — административное решение конкретных проблем внутри вечной системы, контроль над видами и дозами массовых удовольствий. Гуманитарию положено знать это лучше всех остальных.

Как только гуманитарии выходят из уютных клубов для умных и озираются по сторонам, их душеспасительные иллюзии тут же рассеивается. На самый простой вопрос: за кого голосовать во время следующих парламентских выборов, у интеллигенции ответа нет. Кто-то бросается к Явлинскому — он все-таки гуманный, против войны. Кто-то к Лужкову — он все-таки не такой приватизатор. Кто-то к СПС — все-таки современные. Кто-то зовет голосовать «против всех», кто-то прислушивается к Березовскому — он все-таки против путинской диктатуры. Однако «своей» партии в этой игре у интеллигенции нет и быть не может. Ей нужна не другая партия, а другая система. «Свое» движение эти люди смогли бы создать только сами, соединив усилия с теми, кого выдавливает на обочину система контроля и игнорируют СМИ, с теми, кто всерьез планирует пустить капитализм под откос и начать новую жизнь.

Западные интеллектуалы поняли эту аксиому уже давно. Весь двадцатый век среди ярких творческих людей на Западе сторонников капиталистической системы не сыщешь днем с огнем, нейтралов не так уж много, зато противников — сколько угодно. Почти все авангардисты сотрудничали с левыми. Сорбонна была и остается рассадником «марксистской ереси». Нынешние голливудские звезды Шарлиз Терон и Стюарт Таусенд , а с ними модные музыканты Мано Чао и Танино Каратоне поддерживают антиглобалистов. И это не говоря уже о таких писателях как недавно прославившиеся Стив Айлетт и Стюарт Хоум, которые и есть эти самые «антиглобалисты».

Известнейший французский социолог Бурдье ходит в обнимку с фермером Бове, который бульдозером срывает с лица земли «Макдональдсы». А популярнейший из ныне здравствующих латиноамериканских прозаиков Эдуардо Галеано как может рекламирует мексиканских повстанцев-сапатистов. Влиятельный философ и психоаналитик нынешней Европы, Славой Жижек, проводит теоретические конференции, реабилитирующие Ленина и — вы не поверите! — «диктатуру пролетариата». Ванесса Редгрейв не только актриса мирового уровня, но и который год спонсирует троцкистов, дружит с Организацией освобождения Палестины и играет Брехта в бесплатном театре, открытом левыми для рабочих. Уж на что Микки Рурк, совсем простой парень, а и тот носит на плече наколку в поддержку ИРА, Джон Леннон, кстати, безвозмездно вкладывал в эту самую ИРА свои немаленькие гонорары.

Одной из самых радикальных форм современного искусства является так называемый «акционизм». Вот, например, Кристоф Шлингезиф, провоцирующий западногерманскую прессу, власть и обывателя.

Акция Шлингезифа в августе 2000-го развивалась примерно так: к нему, как к прижизненному классику жанра, обратилась администрация «Дойче банк» с просьбой организовать эффектную акцию, которая потом долго обсуждалась бы в прессе, особенно в журналах для интеллектуалов: непрактичный, но по человечески понятный снобизм «настоящих яппи» — финансистов нового поколения.

— Сколько вы готовы на это потратить? — сурово спросил Кристоф. Дабы не уронить репутацию крутейшего банка, заказчики назвали весьма увесистую сумму.

— Мелкими купюрами, — уточнил художник.

В назначенный день у центрального офиса «Дойче банк» собралась пестрая толпа панков, растаманов, репортеров, художественных критиков, политических активистов и любопытных туристов. Телевидение на опасной высоте кружило над зданием, фиксируя акцию из вертолета. В офисе банка нервничали. Никто не знал, что сейчас будет.

Шлингезиф появился на крыше в пижонском костюме и с несколькими раздутыми мешками. Вертолет пришелся очень кстати, лопасти создавали ветер. Остановившись на краю и сделав несколько приветственных клоунских жестов, Кристоф начал развязывать мешки и вытряхивать килограммы мелких купюр в наэлектризованный немецкий воздух. Люди внизу ловили халяву, толпа немедленно расползлась по проезжей части, остановив движение, полиция ничего не могла сделать, водители из машин и покупатели, выбегавшие из магазинов, забыв все, хватали бумажки, подпрыгивали и махали руками. В этот момент каждый сам мог оценить кайф и абсурд индивидуального предпринимательства.