Тимофей Фрязинский - Венера туберкулеза

- Тима! Домой! – кричала мама откуда-то издалека.

Господи, как давно это было. Домой не хотелось. Все пацаны были старше меня, я всегда узнавал от них много нового и интересного.

- Тима! Домой!

Я опять не шел.

- Иди, иди, мамка сиську подогрела, - подкалывали меня дружки.

Выбегал батя. Приходилось уходить. Деревянные ступеньки. Квартирка. Мама не довольна, что я отказываюсь от ужина, но брюхо уже набито на улице. Поименно я знал всех дворовых котов. Тишка был соседским. Там часто проходили скандалы. Дядя Вова работал грузчиком и пил, несколько раз он спал прямо на полу перед своей дверью. Неприятное зрелище для его сына – Андрея. Он злее всего пробивал мне фофаны, когда я проигрывал в карты. Было больно до слез. Андрей не давал мне покоя, уроки обычно я делал прямо в подъезде под его рассказ. Несколько раз мы спускались к Сергею из первой квартиры. Он был серьезным и с нами во дворе не общался.

- Сергей. Вынеси учебник по химии.

- Зачем вам?

- Мы хотим там рецепт какой-нибудь бомбочки посмотреть.

- Вы же еще химию не учили, все равно ничего не поймете.

- А, когда она начинается.

- В восьмом классе.

- Не скоро. Тогда, может быть, ты нам что-нибудь подскажешь.

- Я?… Там про бомбочки ничего нет.

- Как? А про что есть? Магний и марганцовка – это же из химии.

- Для опытов необходимо специальное оборудование.

- А, у тебя есть?

- Нет. Будете учиться в 8 класс, вам все покажут.

- А, ты можешь принести из школы.

Это ставило его в недоумение.

- Нет.

Мы не понимали. Он все же выносил учебник химии. Формулы нам ни о чем не говорили. Непродуктивно. Никаких впечатлений. Куда больше переживаний мне дало общение с хулиганом Мишкой из 12 квартиры. Была осень, я слонялся по двору, когда Михон вышел из своего подъезда, подошел ко мне, раскрыл ладонь и заговорщически спросил:

- Будешь?

В его руке лежала сигарета.

- Штука, - пояснил он.

От старших товарищей я уже не раз слышал это заманчивое слово. Отца у Мишки не было.

- Буду.

Его это обрадовало. Мы зашли за Дом пионеров. Всей дворовой компанией мы ходили сюда на кружок авиомоделирования. Старичок-руководитель жил самолетиками. Господи, почему это нам перестало быть интересным? Почему этот рай таких добрых чистых увлечений разрушился? Первую тяжку сделал он, потом затянулся я.

- В себя бери, а то рак губы будет.

Я хотел затянуться еще раз, но над нашей головой раздался стук в стекло. Вахтерша увидела юных курильщиков через окно, и шуганула нас. Мы сиганули. Видимо, ее взволновала наша дальнейшая судьба и, дабы предотвратить зло на этапе возникновения, вахтерша направилась к моим родителям и сообщила о том, невольной свидетельницей чего она стала. Проявила бескорыстное участие в чужой жизни. Дома меня ждал папа с ремнем.

- Чтобы рядом с Мишей тебя я больше никогда не видел, - сказал батя.

С каждым годом соучастия становилось все меньше и меньше. Детские годы – чудесны. Лучшие из лучших. Из тюрьмы Мишка пришел уже другим. Замкнутый, настороженный, недоверчивый. Вот куда уходит детство. Определенный интерес мы проявляли к вызыванию всевозможной нечистой силы. Для появления Белого Волшебника была необходима половинка конфетки с белой начинкой. Все действо проходило в темном предбаннике подъезда. Иногда он являлся. Обыденность была сказкой только благодаря детской системе восприятия. Доверчивость, искренность, любопытство, энтузиазм. Я опять околачивался во дворе, из своего подъезда снова вышел Михон.

- А пойдем сделаем землянку?

Мы вышли на пустырь, расчищенный для строительства новой школы, и стали рыть.

- Как Зоя Космедемьянская, - почему-то вспомнилось мне.

Мишка в ответ что-то сострил. Нашли доски, прикрыли, засыпали поверху землей. В кустах у нас уже был шалаш. Вечером мы повели всех к нашей новой постройке. Землянка вызвала восхищение, но вскоре начались дожди, и сооружение было быстро разрушено водами. Я, Андрей, Михон, Мороз, Стренин. Мороз воевал в Чечне, потом пил, сейчас – милиционер. Стренин пил, сейчас бросил, ездит на иномарке. Только серьезная болезнь позволяет увидеть этот мир теми детскими глазами. Я чахну от тубика. Но теперь я вижу вокруг красоту, которую, став взрослыми, мы перестаем замечать. Только приближение смерти будит угасший вкус к жизни. Неповторимость каждого момента, ибо этого можно не увидеть больше никогда. Любой миг уникален. Любой! Когда в 25 лет жизнь на исходе, самое драгоценное – это время. Мы создаем суету, хотя счастье рядом, в нас самих. Я не могу насытиться жизнью, мне ее не хватает, я с радостью впитываю все, что есть. Что дано. Сидя у костра во дворе моего детства, мне ее тоже не хватало. Перенасыщение происходит от однообразия, которое несут в себе суррогаты, созданные людьми. Природа неповторима, человек, посредством машин, штампует свою скуку и смерть. Я перестал смотреть ТВ и слушать радио, куда приятнее простая тишина, ибо она – жизнь, в отличии от многих искусственных миров современности. Я отказался от наркотиков и вина, куда приятнее ясность, нежели туманное, бредовое видение мира. Я запретил себе распространять зло, куда приятнее нести людям позитивную информацию, нежели сеять вокруг смрад. Я выбрал сексуальное воздержание, куда приятнее надеяться на настоящую любовь, а не жить на постоянной лжи и грязи. Грязь в нашем подъезде отсутствовала, ибо жильцы квартир несли посменное дежурство. Моя мать, как и другие женщины, раз в неделю подметала и мыла все два этажа. Ответственность способствует порядку. Сотрите ответственность, и начнется бардак.