Дмитрий Горчев - План спасения

И кстати сказать, с Партнёрами ебаться нельзя. Партнёров — их можно кидать на бабло или не знаю, что там ещё с ними можно делать, но ебаться — это ни в коем случае. Ебаться лучше всего с какой-нибудь хорошей женщиной. Когда не с женщиной или не с хорошей, это называется как-то по-другому, видимо.

Ебутся при помощи Хуя. Пиписки, члены, пенисы и фаллосы используются при каких-то других занятиях — возможно, при сдаче мочи или во время Коитуса. «Мой Петушок» и «мой Красавец» должны быть немедленно отрезаны и спущены в мусоропровод.

Киски и распускающиеся бутоны отрезать сложно, так что пусть себе где-нибудь цветут и пахнут, нам они не интересные.

Влагалище — это такое сырое и заболоченное место, привлекательное только для пениса.

Вульва является каким-то медицинским органом, наподобие двенадцатиперстной кишки, и может заинтересовать разве что маньяков.

Минет делают только бляди и только за деньги. Честные хорошие женщины просто сосут Хуй.

Куннилингус осуществляется, вероятно, в гинекологическом кресле, но лично меня туда не пускают, так что не знаю, что это такое.

Ни одного хорошего русского слова для обозначения презерватива не подобрано. Есть плохое слово «гондон», но оно чаще употребляется для обозначения ненужного человека. И презерватив тоже не нужен для Ебли. Он нужен только для Безопасного Секса — это то же самое, что Занятие Любовью, но с первым встречным, которого неизвестно даже, как фамилия и где живёт.

Вот такая лингвистика.

А меня ещё некоторые упрекают в том, что я будто бы ругаюсь Матом. Я им не ругаюсь, я просто не знаю, как можно по-другому, извините.

Менструация — это очень непростая штука.

Женщины обычно носятся с ней так же трепетно, как мужики со своим Хуем. При этом если Хуй считается явлением во всех отношениях положительным, то с Менструацией ничего не понятно: с одной стороны — это Огромная Радость, а с другой стороны — это Огромная же Катастрофа, потому что наступает она всегда так же некстати, как зима в городском коммунальном хозяйстве. Готовиться к Менструации загодя считается плохой приметой, потому что её можно спугнуть и она тогда не придёт. Поэтому какому-то безответному существу, случившемуся рядом, приходится тащиться среди ночи неизвестно куда за Прокладками.

Кроме того, совершенно неизвестно, как себя правильно вести во время Менструации: нужно ли непрерывно ебаться или, наоборот, ни в коем случае?

Или же нужно сидеть с полными невыплаканных слёз глазами, а потом дать наконец по башке этому Чурбану, этому, блядь, Одноклеточному, у которого в жизни вообще всего три занятия: Нажраться, Поебаться и Захрапеть? Либо же всё это надо было проделать до, а не во время? Непонятно.

А вообще Менструация — довольно удобная штука: выдрать у кого-нибудь пучок-другой волос, швырнуть в него утюгом, промахнуться, от этого разрыдаться, а потом развести руками: уж извините, это Цыкл такой.

Да и кругом у всех тот же бляцкий Цыкл, всё откуда-то снаружи: в новолуние — тоскуем, в полнолуние — гуляем по карнизу, травка зеленеет — по лужам скачем, ветер подул — бредём ссутулившись, петух прокукарекал — утро у нас, ворон каркнул — невермор пришёл, кирпич на голову упал — пора, стало быть, помирать, пожили, спасибо большое.

Ничего из своей головы, абсолютно ничего.

Вот, допустим, собрался человек неизвестно куда непонятно зачем, предположим, на остров-валаам.

Тогда едет этот человек на особый речной вокзал. А там возле берега уже шатается для него пятиэтажная Хуйня: с водопроводом, магазином, кастеляншей, унитазами, футболом в телевизоре, диванами, водкой, сантехниками и домоуправом. И играет такая музыка, как будто вот сейчас это всё отправится в путь по водным просторам. И оно туда действительно отправляется, о чём из репродуктора поёт филип-киркоров.

Плавать эта Хуйня, конечно, некоторое время может. Но только если вода под ней не закачается. Или ветер на неё не подует. Или если пассажиры со слишком толстыми Жопами сгрудятся все на одном борту, тогда Хуйня, конечно, накренится и ёбнется. От таких Жоп что хочешь ёбнется. Атак пока ничего, плывёт.

И вот доплывает Хуйня до самых почти водных просторов. А там вода слегка шевелится, и ветерок такой, знаете, повеивает. Чайки каркают, на волнах качается старичок в дырявой лодочке.

«Да тут же шторм! — кричит в мегафон капитан в белой фуражке. Потому что капитану два года до пенсии, у него жена, двое детей, две любовницы — одна в Лахте, другая в Шушарах, и у каждой тоже по двое детей и по двое любовников, а на острове-валаам капитан уже сто пятьдесят раз был и ровно нихуя интересного там всё равно нету. — Полный назад! То есть самый полный стоп! И не шевелиться никому, блядь!»