Дж. Т. Лерой - Сара

Шериф многозначительно кивнул мальцу без енотовой косточки, ожидая от него рассказа об этой истории. Парень, распустив сопли, поведал о безнадежной любви к янки, которому он презентовал ожерелье на память. Минздрав собрал по углам мышиный помет и тараканьи коконы, гремевшие, как маракасы. Шериф утешил парня, вернув ему подарок на память о неразделенной любви, а Минздрав закрыл заведение на трое суток и выставил штраф в несколько сотен долларов. Никто даже не вякнул, отчего это за все платил Глэд. Между прочим, на кухне у Болли всегда была идеальная чистота, а с пола можно было есть просто без тарелки.

Все держали язык за зубами. Вот разве что пронесся слушок, и разве что глухому было невдомек, что произошло на самом деле.

Глэд не сделает худого ни одному из своих мальчиков, даже если у него появится повод. Но я бы в жизни не отличил кисетов, что болтались у него на шее. Что, если он ошибется и даст Болли заварить кофе из того, где у него пережаренные листья с семенами?

— Ты у нас семейный? Живешь, кажется, в мотеле Харли? — спросил Глэд, подув в чашку и снова невзначай обрызгав меня.

— Да, сэр.

Кивнув, я промокнул лицо салфеткой. К счастью, Глэд не стал уточнять, кем в таком случае мне приходится Сара.

— Я видел, как она работает на стоянках. Симпатичная леди. На нее можно положиться, — усмехнулся Глэд, и я кивнул в подтверждение. — Девушки, особенно симпатичные молодые блондинки, могут себя содержать.

Я снова перевел взгляд на свою косточку. Вручение ее произошло у всех на глазах. В зале повисла тишина — не такая мертвая тишина, как в день расправы над янки, но все же заметная.

— Говорят, ты обалденно смотришься в кожаной юбчонке, — усмехнулся Глэд.

Обычно Сара одевала меня сама. Особенно я обожал момент, когда она облизывала палец и проводила им у меня под глазами. Это напоминало трогательные сцены из фильмов о животных: мать облизывает детеныша, голубка кормит птенца из клюва. Я ходил вместе с ней за покупками, переодеваясь девчонкой, хотя не мог сравниться с ней в красоте и удачливости.

— У девочек больше укромных местечек, куда можно спрятать товар, — говаривала она, засовывая пачки сигарет мне под платьице и в пустой лифчик, а в панталончики суя замороженные бифштексы. — Мужчины думают только о том, как бы заткнуть наши кубышки собою, и никогда не видят, что мы там прячем!

Она смеялась над охранниками, которые не могли оторвать взглядов от наших ног, и я охотно поддерживал ее веселье, безмерно довольный, что она включает меня в свою «команду». Имея в виду под этим «мы» и меня. Но потом она прекратила этот маскарад, несмотря на то что работать в паре, двумя девочками, намного легче.

Легче, когда ты сидишь за обедом, заявляя во всеуслышание, что тебе достаточно одного фруктового желе, хотя на самом деле сгораешь от желания сожрать гамбургер с беконом, и только и ждешь тайно, чтобы кавалер наконец склонился к твоему ушку и прошептал: «Позволь, крошка, я сам позабочусь о меню». В этом мире многого добиться гораздо легче, когда ты — симпатичная девушка.

И она перестала наряжать меня девчонкой, как только ее кавалеры начали переползать в мою кровать.

Но я уже сорвался с тормозов. Втерев в волосы фиксирующий гель с блестками, украсив бантами вьющиеся кудри до плеч, я отправлялся на охоту. Время от времени, когда она уходила с клиентом, я скитался по стоянкам, расчерченным, как для игры в классики, изображая из себя малолетнюю проститутку. Я блуждал меж тягачами до наступления сумерек и прятался, стоило какому-нибудь «джону» или ящерице окликнуть меня. Их заинтриговало, что это за таинственная девочка шляется по стоянке. Откуда она возникла? Похоже, меня так никто и не узнал. Сам себе я казался героиней какого-то комикса, которая скрывается до поры до времени под скромной личиной, чтобы потом внезапно возникнуть в нужный момент и поразить всемирное зло своим волшебным стилетом, выскакивающим из каблучка. Я наблюдал за тем, как ящерицы забираются в кабину, и втихомолку хихикал, когда начинали поскрипывать рессоры. Спустя некоторое время они так же юрко выскакивали, запихивая доллары себе в туфли. Лишь однажды Сара вычислила меня и устроила взбучку. Я забрызгал ее тряпки грязью.

Вот как это случилось: я надел ее большие не по размеру туфли, забив свободное пространство бумагой, чтобы они не болтались на ногах. Дальше произошло вполне естественное событие, которого следовало ожидать: я запнулся и ступил в глубокую лужу, а туфли подвели меня в самый ответственный момент. В результате я потерял равновесие, сломал каблук и рухнул. Но самое главное, я поцарапал ее кожаную юбку, под которую, для достижения прекрасных женских форм, подкладывал газеты. Я попытался исправить урон, нанесенный ее гардеробу, но от глаз Сары ничто не скроется. До этого случая обо мне никто речи не заводил. Но народ знал. Догадывался. Глэд рассказывал мне, с каким азартом наблюдали мужчины, как я шарахаюсь под фонарями точно приблудный лесной дух. Даже девчонкам показалось это забавным, и я был признан классной ящерицей. Задатки мои были оценены по достоинству. На меня обратили внимание.