Михаил Салтыков-Щедрин - Приезд ревизора

Линкин слушает молча; он знает, что Дарья Михайловна любит не только поговорить, но даже насладиться звуками своего собственного голоса, и потому не смеет прерывать очаровательницу.

— Читали ли вы Гетевы «Wahlverwandtschaften»? — продолжает Дарья Михайловна.

— Читал-с.

— Помните ли вы ту минуту, когда Шарлотте… делается вдруг так совестно?.. ну, я ручаюсь, что вы не поняли этого!

— Я, признаюсь, не заметил этого места.

— И не удивительно, что вы не заметили. Такую тонкую, почти неуловимую черту может понять только женщина… Сегодня, кажется, вечер у Балтазаровых? — продолжает Дарья Михайловна, заметив приближение Разбитного.

— Кажется, — отвечает Линкин.

— Вы с ними знакомы?

— Нет.

— Это жалко.

Разбитной хотя и достиг своей цели, прервав интимный разговор, но чувствует себя самого внезапно поглупевшим и не находит в голове ни одного путного слова. Он топчется на одном месте, то краснеет, то бледнеет, несколько раз сряду разевает рот, чтоб сказать что-нибудь острое, и не может.

— Вам, кажется, начинать скоро, Дарья Михайловна, — говорит он наконец не без усилий.

В эту минуту на сцене раздается потрясающий вопль. Оказывается, что Шомполов ущипнул очень больно мадам Симиас.

— Господа! к сожалению, репетиция не может продолжаться! — возглашает Загржембович, — мсьё Шомполов не совсем здоров.

— Кто нездоров? Как нездоров? — вступается Шомполов. — Она меня оскорбила, она сказала мне, что я пьян!

— Господа! репетиция кончилась!

Между тем статский советник Голынцев уже приближался к Крутогорску. Ехал он довольно медленно, потому что на всякой станции собирал под рукою от станционных писарей и ямщиков сведения о генерале Голубовицком. Сведения оказывались, впрочем, весьма удовлетворительные.

— Известно, генерал-с! — отвечали писаря в одно слово, будто сговорившись. — На то они и начальники, чтоб взыскивать!

«Гм… стало быть, строг и распорядителен — это хорошо!» — подумал Голынцев.

— Шибко уж оченно ездят! — отвечали, в свою очередь, ямщики.

«Гм… стало быть, деятелен — это похвально!» — зарубил себе на нос Голынцев.

Наконец, декабря 20 числа 18**года в восемь часов пополудни возок Максима Федорыча въехал в Крутогорск. На заставе встретил его полицеймейстер.

— Ва… вашему пре-е-восходительству…

— Вы, должно быть, озябли? — прервал Максим Федорыч, видя, что полицеймейстер, вместо того чтоб рапортовать, только щелкает зубами, — вы можете простудиться, мой любезный!

Возок помчался на отводную квартиру, а полицеймейстер с своей стороны поспешил доложить генералу, что Максим Федорыч не человек, а ангел.

Максим Федорыч, приехав в квартиру, спросил самовар и позвал к себе хозяина, потому что и тут, несмотря на утомление, первою его мыслию было не спать лечь, а, напротив того, узнать что-нибудь под рукою. Вообще, он понимал свою обязанность весьма серьезно и знал, что осторожность в полицейском чиновнике есть мать всех добродетелей. Хозяин явился в круглом фраке и оказался весьма милым негоциантом, чему Голынцев очень приятно изумился и выразил при этом надежду, что и в прочих городах России со временем купцы последуют примеру этих aimables Kroutogoriens.

— Ну, скажите, что ваш добрый генерал? — начал испытывать Максим Федорыч стороною.

— Слава богу-с, ваше превосходительство!

«Ваше превосходительство» подействовало на Максима Федорыча успокоительно.

«Vfis ils sont tres bien eleves ici!» -подумал он и вслух прибавил:

— Да, да! он у вас такой деятельный!

— Попечение большое имеют, ваше превосходительство!

— Ну, и генеральша тоже, она ведь милая?

— Дарья Михайловна-с?.. смею доложить вашему превосходительству, что таких дам по нашему месту-с… наше место сами изволите знать какое, ваше превосходительство!

— Гм… это хорошо! Ну, и веселятся у вас, бывают собрания, театры, балы?

— Как же-с, ваше превосходительство! благородным манером тоже собираются-с… в карты поиграть-с, или в клубе-с… все больше Дарья Михайловна попечение имеют…

— Это хорошо! я так скажу, что это один из главных рычагов администрации, чтоб всем было весело! Если всем весело, значит, все довольны — это ясно, как дважды два! К сожалению, не все администраторы обращают на этот предмет должное внимание!

— Уж что же хорошего будет, ваше превосходительство, как все, насупившись, по углам сидеть будут.

— Ну да, ну да! очень рад! очень рад познакомиться с таким милым и образованным негоциантом.