Свифт Грэм - Свет дня

Я написал Саре только про скамейку.

«Поможешь мне с этим?»

После его смерти прошло всего недели две.

«Ну конечно».

«Спасибо тебе, Джордж...»

А потом она рассказала мне (я не знал), как папа впервые взял в руки фотоаппарат – до того как стал этим зарабатывать, до того как сделался пляжным фотографом и начал снимать гуляющих в выходные дни девушек.

Это было в армии. Когда он приехал в Германию, война только-только кончилась.

«Перемещенные лица», – сказала она.

Ему дали фотоаппарат и объяснили, как снимать. Он должен был делать снимки перемещенных лиц для досье – да, в точности как в полиции. В беженцах и узниках концлагерей не было недостатка.

«Это была его работа, – сказала она. – Сотни и сотни перемещенных лиц. Кто-то должен был это делать. И нельзя было им сказать: „Улыбочка!"»

«Перебери все случаи, – говорил Чарли Роз, – когда люди покупают цветы...»

Что ж, одним из случаев стали похороны моего отца. Другим – матери.

Можно даже в тюрьму послать цветы – из определенного магазина.

«Перебери все случаи, и поймешь...»

Всего-навсего одна из дежурных фраз, которые он повторял всем и каждому. Большой, толстый мужчина, зарабатывавший на жизнь цветочками.

Другая вот какая: «Я два умных поступка совершил в жизни, и второй был – открыть цветочный магазин». Тут он бросал на тебя острый взгляд, намекая, что твоя очередь подать реплику. Но даже если ты не реагировал, он продолжал: «Что – хотите знать, какой первый?» Волей-неволей приходилось ему подыгрывать – мол, очень хочу. «А вы на нее смотрите, – говорил он. – Вот мой первый умный поступок». И он кивал на свою жену, на Кэти Роз.

Рита сказала – хватит, так дальше идти не может. Кончай этот дурдом! Кончай ради себя же самого!

Вот уж кто не смягчает, не разводит церемоний. Открыла мою дверь без стука, ворвалась – налет, да и только. И я вспомнил про ее мужа в том доме, за той дверью – про мужа, которого я в глаза не видел. Рита явилась к нему сказать, что она о нем думает. А теперь, похоже, моя очередь.

«Очнись, Джордж, ну очнись, ты же взрослый человек, чтоб тебя!»

Кто-то же должен меня вразумить. Так дальше идти не может.

Но это шло и шло – год уже шло к тому времени. Она влетела ко мне наутро после моей первой поездки в Патни-вейл. Первая годовщина. Я об этом ей не сказал, но она и так знала. Одна из дат в ее календарике. Сказал только, что уезжаю, что меня не будет всю первую половину дня. Но ей, может, больше и не надо было, чтобы понять. Может, смотрела (и тогда, и сегодня), как я иду через улицу в цветочный магазин Джексона.

В тот день смолчала, как и сегодня утром. Прикусила язык, ждала. Ее знак уважения – через силу. Может быть.

Зато теперь...

А я, как дурак, раскололся, сказал ей все, когда вернулся. Словно подумал, что она так и так меня засекла. Словно подумал, что она была там, выследила меня, ездила за мной в Патни-вейл, видела меня на месте преступления.

Я в первый раз тогда провинился, и с ее стороны это было только предостережение – жесткое предостережение. Все, пора кончать!

«Цветы! Рехнуться можно. Дурдом. Мало ему этих идиотских свиданий. Цветы – на его могилу от ее имени!»

Цветы, между прочим, были в то утро и в моем кабинете. «Цветы для офиса». Желтые хризантемы в вазе.

Должно быть, так она положила, так рассчитала: подождать до утра. А там уж начистоту, всю правду. Если время само по себе, год целый, не подействовало – надо ему сказать. Надо этого идиота встряхнуть как следует.

Может быть – последний шанс для нее. И для идиота, может быть, тоже.

Она, наверно, собиралась с духом, разглаживала юбку, решалась.

Теперь я понимаю, что это не был совсем уж неуправляемый взрыв. Все ради меня же самого. Лицо пылало (выглядела – залюбуешься), но глаза светились прохладнее и ровнее. Думаю, она считала, что я просто-напросто впадаю в уныние – в жалкое, глухое, тяжелое уныние. И не хотела этого допускать, искренне не хотела ради меня.

«Скинь это с себя, Джордж».

И, наверно, она понимала: все или ничего. Храбрая! Это могло обернуться против нее. Все ее залпы. Если не получится, если я не скину это с себя, что ей останется? Одно уныние.

«Ну как ты не видишь? Год. А сколько их еще? Ты даже не знаешь. Пойми, тут глухо. Без толку. Пустой след».

Глухо. Она очень даже звонко это сказала. Пустой след. Наше выражение, детективное. Бывают удачи, находки – предъявляешь результат, кладешь в карман денежки, – а бывают, конечно, пустые следы...