Свифт Грэм - Свет дня

«Ты заслужила весь мир, сердце мое».

«Нет, я заслужила то, что имею».

Клочок мира на клочке бумаги. Раньше я никогда этого себе так не представлял. Приносить мир по кусочку, как заключенные могли бы откалывать по кусочку от стены.

Но она домашнюю работу сегодня не сдает. Не такой день.

Пересекаю большую улицу и иду к машине. Фонари уже горят. Полчаса – и будет совсем темно. Думаю о его могиле: днем гладкий гранит блещет как лед. Бобу тоже надо будет пройти через это заново. Ей – значит, и ему. Если только это возможно – пройти заново.

Что делают служители на кладбищах с наступлением темноты? Закрывают ворота, запирают замки? Никаких посетителей. Никаких похорон.

Деревья вдоль тротуара превращаются в силуэты. Кроны ясно вырисовываются на фоне неба до последней веточки, до мельчайшего сухого листика. Машины низводятся до плывущих фар.

Закат. Сумерки. Она научила меня прислушиваться к словам. Так же, думаю, как в свое время научила Кристину. Странные английские слова. Их очертания, их след, их запах. Су-мер-ки. Почему они так завораживают – зимние сумерки? Опускается занавес, проводится граница. Словно мы все уже должны быть дома, за надежными дверьми. Но мы не дома, еще нет и половины пятого, и все превращается в приключение, в тайну. Что бы мы теперь ни делали, мы будем делать это во тьме.

Поворачиваю в переулок, где оставил машину. Когда-нибудь приеду сюда в последний раз.

Отпираю машину. Она как холодильник. Как кровать в нежилой комнате.

Это и мое наказание – хотя я такого не говорю. Никогда не говорю. Моя женщина и не моя. Можно, впрочем, сказать – железно моя. Никуда отсюда не денется.

Мое наказание и моя награда.

И мое раскаяние. Ноющая спина.

Если бы я исполнил свою работу до конца – доставил его домой, к самой двери, как подарок... «Супружеские проблемы и розыск исчезнувших людей». Вот он вам, получите, распишитесь. По дороге не обошлось без трудностей, но вот он вам. Как будто поймал беглого арестанта.

Могло ли такое быть? И она была бы счастлива. Могло ли?

Включаю зажигание. Обогрев – на полную. Струя воздуха как изо рта на морозе.

Счастливая пришла бы ко мне в последний раз – и расплатиться, и поблагодарить. Вместо долгих лет этого – несколько минут в моем кабинете. Выписать чек и сказать спасибо («Да что вы, это работа моя, полноте...»), а потом, может быть, вдруг обняла бы меня и даже поцеловала бы в щеку.

Вышла бы свободная и счастливая. Могло ли такое быть? Я смотрел бы на задники ее туфель, на ее подколенные впадины. Как провожающий в аэропорту. Смотрел бы из окна, как она переходит Бродвей, возвращается в свою жизнь. И это могло и должно было стать достаточной наградой для меня.

Они благодарят тебя, и еще как. Странные дела – я и думать не думал, – благодарят даже за плохие новости.

«Дело не только в том, что женщины, Элен...»

«Не только? – Вдруг вся превратилась в слух.– Что ты замолчал? Начал, так договаривай».

Курица «марсала», рыба «вероника»... Вся эта кулинария – но не она одна. Отец, которого она никогда не знала.

Рита спросила:

«А вы сами женаты, мистер Уэбб?»

«Был».

Вопросительно вскинула светловолосую голову.

«Долгая история».

(Не такая уж долгая: быстренько попрощалась – и в школу.)

«Не рассказывайте, если не хотите».

Оглядела мой кабинет – примерно так же, как Элен мой дом. Еле уловимое неодобрение.

Мотивы у них бывают всякие: подозрение, уточнение, отчаяние... Иной раз это самая настоящая война. Свирепая, жестокая. И всегда элемент компенсации. Я давно это понял.

Еле уловимый вздох.

Я уже ей все сообщил: с кем, где. Она и без меня догадывалась. Из серьезных – из тех, у кого ни слезинки. Работала на фабрике картонной тары помощницей управляющего. Я подумал: наверно, может делать за него всю работу, да притом с закрытыми глазами – но приходится знать свое место.

Теперь она сидела у меня в кабинете – нога на ногу, глаза чистые, черный острый носок туфли время от времени выстреливает вверх.

А я как-никак детектив. Не дурак. Сигналы распознавать умею. Можно было бы повесить табличку: «Джон Уэбб, частные расследования и помощь нуждающимся в компенсации».

А я-то сам разве в ней не нуждался? Долгая история. Долгая, медленная компенсация.

Оказалось – она далеко не сломлена. Попросила меня сделать еще один шаг. Маленькая добавочная работа. Чтобы я, когда муж будет у любовницы, отвез ее туда. Отвез и подождал у дома в машине, а она подойдет и постучит. Вот и все, ничего сложного. Минутное дело.