Свифт Грэм - Свет дня

Например, «раскаяние».

В этот день, в особый, они уж точно реальны.

– И для него это не была роскошь. Жаль, что не была. Лучше уж – ну, ты понимаешь – мужчина заводит себе любовницу как предмет роскоши. Она – его предмет роскоши. Значит, когда-нибудь надоест.

Улыбка погасла.

– Знаешь, что я тогда подумала? Ха! Что это он теперь беженец. Беженец, черт бы его драл. Человек, который не знает, где теперь его дом. А я даю ему убежище. Убежище собственному мужу.

Как будто это происходит сейчас. День такой. Все пережить заново.

Иногда мне хочется сказать – но потом кажется нелепостью: перестань себя казнить. В этот день, в особый, уж точно кажется нелепостью.

На стене комнаты для свиданий висят часы с красной секундной стрелкой. Она перемещается короткими рывками, по крошке отщипывая от времени, которое нам осталось. Это всегда отдает глупой шуткой. Тридцать минут... Восемь лет...

Если бы только они могли ее выпустить – на один этот день. Чтобы поехала к могиле, постояла и посмотрела. Если бы только ей предоставили эту... роскошь. Я был бы с ней, взял бы ее на поруки, вернул бы потом. Не удрал бы с ней, можете быть спокойны. Дежурил бы в сторонке, как охранник (ведь это, в конце концов, моя работа – сопровождать людей), пока она стояла бы там.

Пытка для нее была бы смотреть на это. И пытка не иметь такой возможности.

Просто увидеть могилу.

– Знаешь, что я еще тогда подумала? Что мне нельзя больше быть жадной. Не жадничай, не можешь без него – будь пайщицей. Но только не переставай любить, только не переставай – без любви надежды вообще никакой.

Думаю про себя: хочется мне такое слышать? Хочется или нет?

А что мне хочется слышать? Что Боб был ошибкой, одной долгой ошибкой? Разбитое ветровое стекло, coq au vin. Как я стал ошибкой для Рейчел. «Всего хорошего, Джордж».

Не знаю, что Сара сказала бы сейчас – через два года, – если бы ее выпустили, если бы она могла постоять у могилы. Не знаю, как это бывает.

А я дежурил бы в сторонке и прислушивался.

Всего хорошего, Боб.

Секундная стрелка знай себе дергается. Почти без четверти четыре. Два года назад они в последний раз были вместе в Фулеме.

Послушай меня, Боб, – я тебя убила, послушай меня теперь – я не люблю тебя больше.

Глаза усталые, как будто не спала ночь. На лбу желвачок. Косметики никакой. Не казни себя.

– Она не была для него предметом роскоши – ведь не была? Иначе он бы ни за что этого не сказал, не посмел бы мне сказать, что не может без нее жить.

Опускает взгляд на свои руки.

– И, что ни говори, так и вышло. Вышло по его словам.

«Он едет домой».

Я сказал это – и моя работа была кончена.

Мог и сам ехать домой, а дома готовить себе ужин на одного. Трубочки из теста со шпинатом и овечьим сыром. Почти все уже было сделано (я всегда думаю загодя), только на двадцать минут поставить в духовку. Салат из помидоров с базиликом. Стаканчик кьянти. Если ты один, это не значит, что можно питаться абы как. Позволь себе маленькую роскошь.

Но я увидел его лицо – эту пустоту вместо лица, – когда он повернулся и слепо, нетвердым шагом двинулся в мою сторону. На секунду показалось, что он сейчас на меня натолкнется, и если бы он смотрел, если бы лицо было не пустотой, а нормальным лицом с глазами, он увидел бы меня в каких-нибудь трех шагах. Я прижимал к уху телефон. Он увидел бы совершенно незнакомого человека, который, однако, разговаривал в этот момент с его женой. Я же, наоборот, видел человека, которого знал по фотографии (рубашка с закатанными рукавами) и который вдруг превратился в незнакомца. Так что ощущение в ту секунду было такое, словно смотришься в зеркало. Это – я? Эта потерянная душа?

Потом он свернул, шатнулся в сторону. Я положил телефон в карман. Нет, работа не кончена. Какое там.

Вот откуда начались вопросы Марша. Вы не обязаны были это делать, не обязаны были следовать за ним дальше.

Да, я мог сидеть дома и есть трубочки из теста.

Но кто, как не я, должен был все обеспечить? Вернуть его домой, точно взятого на поруки. Голос у нее прыгнул – «ой, спасибо огромное» – и сердце у меня прыгнуло, хотя, по идее, должно было упасть. Почему я не стал как Боб?

Счастье другого человека, не твое.

Он побрел к автостоянке. Что я бы сделал в его положении? Нашел бы место, откуда видны взлетно-посадочные полосы? Прижался бы носом к холодному стеклу? Огни выруливающих самолетов. Тяжелые лайнеры, люди в иллюминаторах как теоретические возможности. В темноте попробуй разгляди...