Иосиф Опатошу: Последний в семье

По пояс в снегу, с молитвой «Шма Исроэл» на губах Мордхе и арендатор, сгорбившись, несли тело домой.

После этой ночи Мордхе решил остаться в лесу. Лесорубы шептались, что молодой пан хотел освободить Польшу и казаки могут в любую ночь напасть на него и разрубить на кусочки. Топоры лесорубов охраняли дом.

Никто на дом не нападал. Домашние заметили, как изменился Мордхе. Он никогда не говорил о себе, избегал людей и все время посвящал ремеслу. Ящики с книгами, присланные ему из-за границы, Мордхе велел не открывать и запереть в чулане. День ото дня он становился праведнее, снова начал ездить к ребе и женился.

Со временем жена родила ему дочку, но во время родов сошла с ума. Сорка родилась белокожей, с черными глазами и черными волосами. Однажды солнечным вечером крестьяне, работавшие на Висле, вытащили из реки мать с ребенком. Мать утонула, а Сорку едва откачали. После несчастья Мордхе стал совсем молчаливым, решил больше не жениться и сам воспитывать дочь.

Сорка надела меховую шубку, накинула на голову шерстяную шаль и, будто деревенская девушка, вышла со старой служанкой Брайной на крыльцо перед домом. Отец уже сидел в глубоких санях, запряженных двумя лошадьми. Ноги прикрыты меховым пледом. Он ждал Сорку.

Серебристо-белый снег вдруг ослепил Сорку таким светом, что ей пришлось на мгновение закрыть глаза. Сорка почувствовала, как мороз щиплет щеки и звенит под ногами. Она встрепенулась, зачерпнула снег обеими руками, сжала ладошки, оглянулась и, увидев, как из стойла выходит лесник в ватном кафтане, с кнутом в руке, крикнула:

— Вацек, держи!

Лесник поднял голову, и снежок размазался у него по лицу.

Вацек рассмеялся, быстро схватил Сорку и хотел было бросить ее на снег, но она тут же запрыгнула в сани.

Старая Брайна тщательно укутала Сорку, расцеловала и наказала Мордхе, чтобы тот заботился о ребенке. Лошади тронулись.

Долгое время они ехали молча. Мордхе погрузился в свои мысли, а Сорка не могла оторвать взгляд от заснеженного леса, полного солнечного света.

Сани неслись быстро, а Сорка сидела и завороженно смотрела, как сотни сосулек, свисающих с высоких белых сосен, слепили глаза, загораясь зеленым, синим, багрово-красным, словно отполированные кристаллы в серебряных люстрах.

Из леса доносилось:

— Хоп! Хоп!

Мордхе надоело сидеть в санях, он велел Вацеку свернуть с дороги и ехать туда, где крестьяне валили деревья.

Крестьяне группками распределились по лесу. Одни рубили деревья, другие — пилили лес на поленья и складывали их в ряды. Некоторые грелись у вывороченных с корнем пней, испускавших густой дым. Красное пламя отражалось на серебристом снегу и заливало крестьян медным сиянием.

Сорка с восторгом слушала треск здорового ветвистого дерева, падавшего глубоко в снег под возгласы крестьян «хоп, хоп!» и захватывавшего с собой молодые деревца.

Рослые крестьяне в меховых шапках и овечьих тулупах, подпоясанных разноцветными поясами, с острыми блестящими топорами в руках казались Сорке бандой разбойников. Ее отец, главарь банды, с длинной, разделенной надвое бородой, бегает от одной группки к другой, говорит и кричит… Разбойники набрасываются на лес, сверкая топорами и пилами. Вот восемь юношей с острыми топорами, пилами, веревками и ломами подбегают к большому ветвистому дубу. Крестьяне затягивают пояса, и пилы кряхтя впиваются зубьями в ствол дерева. С другой стороны им в такт работают два топора. Лесорубы накидывают веревку, поддевают ломом отпиленный ствол и отходят в сторону. В глазах блестят холодные огоньки.

Сорка видит, как дуб стоит твердо, неподвижно. Хоть и знает, что пришел его черед, но не сдается. Ей очень хочется подойти к крестьянам и сказать: «Вы что разбежались, а? Восемь на одного? Подкрались, связали веревкой и теперь убегаете? Стыдно!»

— Трах-тах!

Старый дуб содрогнулся всем стволом и упал с грохотом, словно вдали прогремел гром.

Радостный Мордхе запрыгнул в сани и устроился поудобнее, притулившись к Сорке.

— Теперь поехали прямо в город, к тете Гитл!

Выехав на дорогу, лошади резво понеслись, поднимая клубы колкого снега. Лес продолжал кряхтеть — хоп, хоп! Сорке стало грустно, и она прислонила голову к груди отца.

— Сорка, ты спишь?

— Нет, папочка! В чем дело?

— Ни в чем!

Посреди замерзшей реки, на пригорке, стоял дом с шестью стенами и двумя огромными круглыми башнями, занесенными снегом, из-под которого торчали голые ветвистые деревья.