Иосиф Опатошу - Последний в семье

— Добрый день, Сореня!

Сорка сделала реверанс, поцеловала учительнице руку, та по-матерински обняла Сорку и поцеловала в лоб. Мразовская взглянула на часы на черном шнурке и села за стол:

— Ты готова, Сореня?

— Готова.

Сорка переходила от одной темы к другой, довольная тем, что Мразовская радуется ее успехам, и вдыхала тонкий аромат ее духов. Она подумала, что все в Мразовской было чистым, даже сухим, будто ее долго мыли, потом еще дольше сушили, и от сильной сухости у нее на лице появились морщинки.

Мразовская полировала ногти, привычно вторя ученице и постоянно говоря:

— Хорошо, хорошо! Ты учишься лучше, чем дочка Кроненбергов! Я только не понимаю, почему тебе так тяжело дается математика? Ты сделала задание, которое я дала?

— Нет. — Сорка опустила глаза.

— Нехорошо, нехорошо! — Мразовская покачала головой. — Не годится, чтобы я каждый раз делала твои задания. Были бы у тебя плохие способности, это другое дело. Это означает, что ты не стараешься, не хочешь, тебя придется наказать! Математика — важный предмет, очень важный, и женщины, которыми пренебрегают мужчины, должны преуспевать в математике! Я делаю за тебя задание в последний раз, в последний… Где книга?

Сорка сидела надувшись, раскрасневшись и чувствовала, что сейчас расплачется. Она была уверена, что не виновата: потратила два часа, но в чем ее вина, если ответ не сходится? Сорка разозлилась, не смогла сразу найти страницу и в расстроенных чувствах принесла книгу Мразовской.

Мразовская держала в руке карандаш и тетрадь, напрягая лоб, словно собираясь с мыслями. Она резко сказала:

— Читай!

Сорка принялась читать. Посреди чтения Мразовская забрала у нее тетрадь, видимо не поняв задачу, еще раз перечитала и пожала плечами:

— Что же здесь непонятного? Дети в школе решают задачи посложнее, понимаешь? Если из первого крана вытекает в ведро столько-то воды в минуту, из второго — столько-то и из третьего — столько-то, а ведро вмещает в себя столько-то и столько-то, спрашивается…

Она принялась быстро писать круглые цифры и объяснила так понятно, что Сорка увидела, какая простая задача, расстроилась и признала правоту Мразовской в том, что она действительно плохо соображает.

— Ну посмотри. — Мразовская отложила карандаш. — Каков ответ? Двадцать минут?

Сорка посмотрела, порадовалась про себя, что ответ не совпал, и тихо сказала:

— Нет.

Мразовская еще раз проверила, не сделала ли она ошибки: снова перечитала задачу, смутилась и смягчилась. Потом взглянула на часы, спохватилась, что уже поздно, и сказала:

— Иногда бывает, что не получается. Дома еще раз проверю. Возможно, в ответе ошибка. Так, что у нас еще?

— История.

Мразовская нервно листала книгу, чувствуя, что Сорка довольна ее неудачей, и желая осадить ученицу, чтоб та не задавалась, ведь она все равно ничего не знает.

— Кажется, мы дошли до пятнадцатого века, верно?

— Да.

— Не могла бы ты мне сказать, как тогда жилось женщине в Польше?

Сорка замерла, не зная, что ответить. Она была не готова к такому вопросу, поскольку не обратила на него внимания, когда готовила задание. Сорка забормотала:

— Женщина в пятнадцатом веке, я думаю, в пятнадцатом веке женщина… Об этом, кажется, ничего не написано…

— Написано, написано, — улыбнулась Мразовская, довольная тем, что Сорка снова запнулась. — В главе «Семья» речь идет о женщине.

— Ах да, — Сорка стукнула себя рукой по лбу. — Я думаю, что запретили выдавать замуж девушек в одиннадцать-двенадцать лет. Дочерей стали считать наследницами так же, как и сыновей…

— А еще что?

— Еще? — Сорка щелкнула пальцами.

— Я имею в виду самое важное.

— Я не помню.

— Вот видишь. — Мразовская закрыла книгу, облокотилась на спинку стула, сверкнула глазами, довольная возможностью показать свои знания. — В пятнадцатом веке женщины начали принимать участие в общественной жизни. Уже на Казимира Великого женщин оказывали большое влияние. Те дамы были воспеты…

— Они были воспеты Кра… — перебила Сорка Мразовскую, но поняла, что ошиблась, поскольку Крашевский наверняка еще жив, покраснела и замолчала.

— Кем? — спросила учительница.

— Простите, я ошиблась.

— Если пани Сореня нужно всегда переспрашивать… — протянула учительница. — Теперь я уже не знаю, на чем остановилась. Где дневник?

Сорка подала ей дневник, увидела, что та ставит ей хорошие отметки, успокоилась и снова спросила:

— Это правда, что у Казимира была жена еврейка?