Исроэл-Иешуа Зингер - Йоше-телок

Он ненавидит свои комнаты, обставленные громоздкими шкафами, жесткими кожаными стульями и огромными кроватями с целыми ворохами белья. Там все время летают перья, все запорошено ими. Он не выносит здешнюю пищу: водянистое мясо, плохо опаленные куриные крылышки, горячий студень из телячьих ножек с остатками щетины, сморщенные потроха, липкие, невкусные и густые. Он не может пить чай из толстых, зачастую не особо чистых стаканов, которые пахнут миквой и банными вениками. Он никак не может отделаться от этого запаха. И точно так же ему чужда и противна собственная жена, рослая крупная Сереле, чей большой чепчик всегда спадает ей на уши, платья колышутся на ней, а тяжелые, громоздкие туфли стучат по вечно немытому полу.

Ее щеки вспыхивают каждый раз, когда он входит в комнату. Она все время суетится и выказывает ему полную покорность, но не может выговорить ни слова. Единственное проявление ласки с ее стороны — то, что за столом она рукой вынимает из своей тарелки крылышко и перебрасывает в его тарелку.

А он с содроганием перебрасывает обратно это плохо опаленное крылышко, и тоска, огромная тоска охватывает его, будто обручем стягивает. Он тоскует по родителям, по дальней родственнице, по светлым комнатам, по колодцу с резной львиной головой, из которой вода льется на обточенные камни, по сверкающему серебру, по голубым струйкам дыма от тоненьких папирос отца, по вкусному запаху крепкого чая и по пьянящему аромату пряностей, что доносится из серебряных сосудов с благовониями, разлетаясь по всем комнатам.

Этот аромат даже сейчас щекочет его тонкий изящный нос.

Свадьба реб Мейлеха, Нешавского ребе, и сироты Малкеле состоялась вскоре после субботы утешения и прошла с большим размахом.

Сразу же после Девятого ава ребе с несколькими тысячами хасидов поехал в Китев [61] Еврейское название местечка Куты (сейчас — поселок в Украине, Ивано-Франковская обл.). , местечко в Карпатах, где должно было проходить торжество. Невеста, Малкеле, не хотела, чтобы жених приезжал к ней в Перемышль. Дядя расписывал девушке, каким почетом ее окружат, когда к ней прибудет Нешавский ребе со множеством раввинов, хасидов и богачей. Но она и слышать об этом не хотела. Она стыдилась своего старого жениха перед подругами и грозилась сбежать, если свадьбу не устроят где-нибудь в другом месте.

Заика дрожал от страха. С одной стороны, он боялся гнева ребе; с другой стороны, невесты он боялся еще больше. Он хорошо знал чертовку Малкеле, знал, какая она сварливая и бешеная. Малкеле уже не раз сбегала из дома. Каждый раз ее насилу удавалось вернуть. Поэтому он в самых деликатных выражениях, с осторожными намеками попытался объяснить Нешавскому ребе суть дела. От этого его заикание стало еще сильнее, со лба катился пот. Но ребе совсем не рассердился.

— Ладно, — сказал он, — она еще ребенок, пусть будет по ее воле.

И он выбрал для свадьбы Китев, отдаленное местечко, что лежит между высоких гор; местечко, где живут простые, но глубоко верующие евреи. К тому же место это — святое. Когда-то на склонах окрестных гор Бал-Шем [62] Исраэль бен Элиезер, «Баал-Шем-Тов» («Обладатель Доброго Имени»), также Бешт (ок. 1700–1760), основоположник хасидизма. копал глину и возил на телеге продавать. А в реке, что пересекает местечко, Бал-Шем когда-то купался. Река эта мелкая, чистая, но очень шумная, бурливая; в пене и серебряных брызгах несется она меж острых камней, окаймляющих ее с обеих сторон. В одном месте мелкая речка становится глубокой, там вода доходит до горла. Там Бал-Шем смывал с тела налипшую глину. Бесплодные и больные женщины приходят туда, чтобы выкупаться и исцелиться. И реб Мейлех хотел там окунуться перед тем, как жениться в четвертый раз. В нем, конечно, еще есть сила, хвала Всевышнему, но искупаться в таком святом месте не помешало бы. Тем более если хочешь сына.

Свадьбу справили пышно. Помимо нескольких тысяч хасидов, на торжество пришло много «газд» [63] Газда (украинский диалектизм) — хозяин, глава семьи, зажиточный крестьянин. с окрестных гор. Парни в шляпах с пером, девушки в платьях с широкими рукавами и в бусах приехали на возах с сеном. Гости танцевали в еврейских шинках и палили из ружей в честь свадьбы. Пастухи со стадами овец, ковыляя, приходили посмотреть на свадьбу. Тощие длинноусые крестьяне с заплатами на коленях отрывали лошадей от работы в поле, застилали телеги соломой и подвозили хасидов. За хорошую плату они собирали сухие ветки и разводили костры в честь свадьбы. Вместе с несколькими еврейскими оркестрами и бадхенами пришел украинский оркестр из скрипок, пастушьих свирелей и «козы» — бурдюка из козлиной шкуры, в который дудел сухопарый босой старик, одетый в овчину.