Август Стриндберг - Красная комната

Экономическое положение подавлено. Запас векселей, мой, по меньшей мере, падает; даже лучшие бумаги, подписанные двумя Dr. med., не имеют успеха ни в каком банке.

«Тритон» ликвидирован, как тебе известно {131} .

Николаус Фальк , друг и брат, который имел частные ссудные делишки, решил соединиться с несколькими сведущими людьми и открыть банк. Новая программа гласит:

«Так как опыт поистине печальный (составитель — Левин, замечаешь?) показал, что депозитные бумаги — недостаточная гарантия, чтобы получить обратно ссуженные ценности, т. е. деньги, мы, нижеподписавшиеся, побуждаемые бескорыстной ревностью к делам отечественной промышленности и чтобы дать состоятельной публике бо́льшую гарантию, составили банк под именем „Акционерное общество для гарантии залогов“. Новое и надежное — ибо не все ново и надежно — в нашей идее то, что закладывающие свое имущество получат, вместо не имеющих никакой цены залоговых расписок, ценные бумаги на полную сумму залога и т. д.».

Дело еще существует, и ты можешь вообразить, какие ценные бумаги они вручают взамен расписок!

Левин. Острым взглядом Фальк оценил, какую пользу он может извлечь из такого человека, как Левин, который, кроме того, развел колоссальные знакомства своими займами. Но, чтобы подготовить его как следует и ознакомить со всеми тонкостями дела, он опротестовал один его вексель. Потом выступил в качестве спасителя и сделал его чем-то вроде советника с титулом секретаря правления. И теперь этот Левин сидит в маленькой отдельной комнате, но не смеет показываться в банке.

Исаак Леви — кассир в этом банке. Он сдал экзамен (с латынью, греческим и еврейским), так же как и юридические предметы, и философские, с высшей отметкой; конечно, «Серый колпачок» оповестил о его экзамене. Теперь он продолжает изучать право и делает гешефт на собственный счет. Он как угорь, у него девять жизней, и он живет ничем. Он не употребляет спиртных напитков и никотина ни в каком виде; есть ли у него другие пороки, не знаю, но он плодовит! У него скобяная лавка в Хернёсанде, сигарный магазин в Гельсингфорсе и галантерейная лавка в Сёдертелье; кроме того, у него несколько домиков на юге Стокгольма! Он человек с будущим, говорят люди. Он человек с настоящим, скажу я.

Брат его Леви после ликвидации «Тритона» ушел в частные дела, как говорят, с хорошим капиталом. Он хочет приобрести Лесной монастырь около Уппсалы, который он собирается реставрировать в совсем новом стиле, который изобретен его дядей из художественной академии. Но, кажется, предложение его отвергнуто. Это очень оскорбляет Леви, и он написал заметку для «Серого колпачка»: «Преследование евреев в XIX веке», чем привлек на свою сторону живейшие симпатии всей интеллигентной публики; благодаря этому он может стать депутатом, если захочет. Он получил также благодарственный адрес от единоверцев (как будто у Леви есть вера); в нем они благодарили его, что он защитил права евреев (в частности, купить Лесной монастырь). Адрес был передан на банкете, на который было приглашено немало шведов (я переношу еврейский вопрос на его настоящую почву, этнографическую). Герою передали при этом случае подарок в двадцать тысяч крон (акциями) для «приюта для падших мальчиков евангелического вероисповедания» (все-таки вероисповедание!).

Я тоже был на банкете и видел то, чего никогда не видел, именно — пьяного Исаака! Он объявил, что ненавидит меня, Фалька и всех «белых». Он называл нас то «белыми», то «аборигенами». Потом он изливал мне свое сердце, говорил о своих страданиях ребенком в школе, когда учителя и товарищи издевались над ним, а уличные мальчишки колотили его. Что тронуло меня больше всего, так это рассказ о его солдатчине; его вызывали на заре перед строем читать «Отче наш». И так как он его не знал, то над ним насмехались. Его рассказы побудили меня изменить взгляд на него и его племя.

Религиозное шарлатанство и благотворительная холера процветают в высокой степени и делают пребывание на родине весьма неприятным. Помнишь два чертовых волоса, госпожу Гоман и госпожу Фальк, два мелочнейших, тщеславнейших и злейших существа. Ты помнишь их ясли и конец этого предприятия; теперь они устроили приют имени Св. Магдалины — и первая, кого они приняли по моей рекомендации, была Мария! Бедняжка отдала все свои сбережения какому-то прохвосту, который с ними скрылся. Теперь она радовалась иметь все задаром и вернуть себе гражданское доверие. Она объявила, что сможет вынести все проповеди, которые неизбежны при такой деятельности, если только ей будут давать каждое утро кофе.