Карел Чапек: Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески

Девица Мария Малая просила нас напечатать следующее уточнение: она служила у пана Голоушека не тридцать лет, а только три года, и от роду ей всего лишь тридцать шесть лет. Судьба этой юной жертвы политического заговора Голоушека возбудила участие всей нашей великодушной общественности. Сумма пожертвований в ее пользу достигла уже 47 крон 60 геллеров. Поступило также семь пар поношенной обуви и множество брачных предложений. Выражаем всем высокочтимым пожертвователям благодарность.

Пан сенатор В. просил нас сообщить, что 17 декабря он не был в квартире пана Голоушека, поскольку весь декабрь провел на Ривьере. С удовольствием выполняем его просьбу в интересах правды, которой наша газета всегда честно служит. Однако позволительно будет задать вопрос: кто же был в тот день у пана Голоушека? Разумеется, сам пан Голоушек трусливо промолчал — как, впрочем, молчал и до сих пор!

«Страж» в тот день ограничился несколькими строками:

Во вчерашнем номере «Глашатай» утверждает, что в скандальной афере Голоушека замешаны видные политические деятели, такие, как бывший министр P., сенатор В. и многие другие лица, чьи имена в осведомленных кругах произносятся лишь шепотом. Есть основания предполагать, вопреки всем лихорадочным попыткам еврейских и масонских кругов замять дело, что эта безобразная оргия разрастется до значения аферы общегосударственного масштаба. Далее, как сообщает «Хоругвь», Иозеф Голоушек истязал, а затем спустил с лестницы престарелую Марию Малую из уважаемой католической семьи, после того как та наотрез отказалась лжесвидетельствовать в его пользу. Бедная старушка была отвезена к Братьям милосердия, где в настоящее время борется со смертью. Утверждение, будто Мария Малая служит в «Хоругви» разносчицей газет, не соответствует действительности, поскольку она является давней и верной сторонницей нашей партии. Возмутительное поведение полиции, до сих пор не арестовавшей преступника, станет предметом обсуждения на ближайшем заседании парламента.

Наконец, в этот относительно спокойный день в газете «Вольная свобода» был напечатан первый ответ Иозефа Голоушека. Накануне он потел над ним с утра до ночи, стараясь, чтобы ответ вышел как можно более кратким и одновременно абсолютно ясным. Поэтому Голоушек не дал выхода всему, что так и просилось на язык, и написал лишь следующее:

ОТВЕТ ПОДВЕРГШЕГОСЯ НАПАДКАМ

В течение нескольких дней я являюсь мишенью анонимных выпадов, которые, вопреки всем общепринятым установлениям, затрагивают мою частную жизнь. Не знаю даже, в чем, собственно, меня обвиняют. Если судить по сообщениям газет, то 17 декабря пополудни я в своей квартире при завешенных окнах совершил убийство, развратничал, богохульствовал, принял участие в организации вооруженного заговора и подготовке покушения на политического лидера и был замешан еще бог ведает в каких преступлениях. Между тем, чтобы раз и навсегда положить конец этим фантастическим вымыслам, мною будет доказано, что 17 декабря в своем доме № 171 я с трех до четырех часов спал на диване после утомительной дневной работы, в окна при этом ничем не были завешены, никаких воплей или шума в моей квартире не было, что может засвидетельствовать мой сосед пан Ян Вондрачек, торговец рыбой. С половины пятого до половины седьмого я, как обычно, прогуливался в городском парке, что без труда подтвердят лица, которых я встретил и с которыми здоровался: пан старший советник Шток, пан Артур Тауссиг, редактор Славик и др. С половины седьмого до восьми я был в «Общественном кафе», где играл в домино с паном Костомлатским — учителем, паном Гуго Ледерером — комиссионером, паном Рокосом и др. В восемь часов я, по своему обыкновению, раскланялся и пошел домой ужинать, часть пути — в сопровождении пана Рокоса. Это все, что я делал 17 декабря. Дома в течение дня я никого не принимал и ни с кем не разговаривал. Не припомню, чтобы в тот день я был еще где-то… Пусть анонимные газетные авторы простят мне, но хотелось бы добавить, что я обращаюсь к общественности с горькой жалобой на их грубое и необоснованное вмешательство в мою частную жизнь. Надеюсь, этим все достаточно объяснено.

Читая этот ответ, люди качали головами и говорили: «Вот что я вам скажу: уж больно неубедительно. Видать, в том, что пишут об этой афере, все же есть доля правды. Официант, принесите мне „Хоругвь“ и „Страж“! Я всегда говорил: у нас сплошная коррупция и грабеж. Что?