Герберт Уэллс - Колеса фортуны

Очевидно, вы думаете, что теперь Хупдрайвером владела либо жажда мести, либо чувство раскаяния — мести за издевательства сторожа и раскаяния в собственной неразумной вспыльчивости. На самом же деле он не испытывал ни того, ни другого. Наоборот, он торжествовал. И начинавшийся спуск вновь заиграл перед ним всеми своими красками. На вершине холма он поставил ноги на специальные упоры и довольно прямо, слегка тормозя, съехал по пологому спуску. Глаза его горели восторгом, какой не может родить просто радость быстрой езды по утренней прохладе. От удовольствия он вытянул большой палец и позвонил.

— Это ж его светлость герцог — вот кто! — шепотком произнес себе под нос мистер Хупдрайвер, мчась под гору, и повторил: — Его светлость герцог!

И он беззвучно рассмеялся. Вот что значит хорошо сшитый костюм! Его превосходство было столь очевидно, что даже такой человек, как сторож, заметил это. Целых десять дней не видеть отдела тканей! Вышел из отдела — и ты человек! Труженик, приказчик Хупдрайвер исчез с лица земли. На его месте появился джентльмен, человек, живущий в свое удовольствие, с пятифунтовой бумажкой, двумя соверенами и некоторым количеством серебра, рассованными по разным карманам, как ему удобнее. Во всяком случае, ничуть не хуже герцога, хоть и без титула. Стоило Хупдрайверу вспомнить о своих капиталах, как правая рука его машинально оторвалась от руля и потянулась к внутреннему карману, но рывок велосипеда в сторону кладбищенской стены тотчас вернул его к действительности. Э-эх! Едва не наехал на битый кирпич! Только злоумышленники могли набросать его посреди дороги. Сущие проходимцы! Посадить бы нескольких хулиганов на скамью подсудимых — Другим неповадно было бы. Это, наверно, пряжка от сумки стучит сзади по щитку. До чего же-весело жужжат колеса!

На кладбище царили тишина и покой, но долина уже пробуждалась, со стуком и скрипом распахивались окна, а из одного дома выскочила белая собака и принялась лаять на Хупдрайвера. С трудом переводя дух, он слез с велосипеда у подножия Кингстон-хилла и, подталкивая машину, двинулся в гору. На полпути его обогнала телега вставшего спозаранок молочника; два грязных человека с мешками торопливо прошли навстречу. Не иначе как разбойники, несущие домой добычу.

Поднимаясь на Кингстон-хилл, он впервые заметил какую-то странную тяжесть в коленях, но, добравшись до вершины, заметил и то, что едет он гораздо прямее, чем раньше. И радость оттого, что он научился прямо ездить, заставила его забыть об этих первых признаках усталости. Появился человек верхом; Хупдрайвер, ошеломленный собственной смелостью, проехал мимо него и помчался под откос в Кингстон, сопровождаемый грохотом отвертки, ударявшейся в сумке о масленку. Безо всяких злоключений миновал он повозку фруктовщика и медленно тащившуюся телегу с кирпичами. А в Кингстоне Хупдрайвер испытал величайшее наслаждение, увидев мануфактурный магазин с приоткрытыми ставнями и в окне двух молодых людей в пропыленных старых пиджаках и грязных белых шерстяных шарфах, которые, зевая, уносили доски, ящики и бумагу, готовя витрину. Вот таким же был и Хупдрайвер всего лишь накануне. Но сейчас разве он не его светлость герцог в глазах простонародья? Итак, за угол направо, отчаянный трезвон — и дальше по дороге в Сэрбитон.

Вперед — к Свободе и Приключениям! Время от времени какой-нибудь домик с сонным удивлением открывал глаз, когда мистер Хупдрайвер проезжал мимо; справа от него на протяжении целой мили сверкали и горели неторопливые воды Темзы. Какая joie de vivre note 1, — но в коленях тяжесть все увеличивалась, и икры все сильнее сводила судорога.

Следует иметь в виду, что мистер Хупдрайвер не принадлежал к числу бойких молодых людей. Даже будь он царем Лемуилом note 2, он едва ли мог бы лучше блюсти наставления своей матушки. На представительниц женского пола он смотрел как на существа, которым надо кланяться, а потом — ухмыляться вслед с безопасного расстояния. Годы, проведенные за прилавком, который приближал их к нему и в то же время отгораживал, не прошли бесследно. Для него было целым событием пойти в церковь с какой-нибудь из работавших в магазине юных леди. Словом, немного найдется современных молодых людей, к кому так мало подходил бы эпитет «фатоватый». Зато, наверное, в самом металле его машины было что-то ухарское. Это была, бесспорно, машина с прошлым. Мистер Хупдрайвер купил ее из вторых рук у Хейра в Путни, и Хейр не скрывал, что у велосипеда уже было несколько хозяев. Собственно, выражение «из вторых рук» едва ли тут подходит, ибо Хейр сам был несколько удивлен тем, что ему удалось продать такую древность. Он сказал, что велосипед в полной исправности, хоть, может, и несколько старомоден, но он ни словом не обмолвился об его моральных качествах. Вполне возможно, что когда-то, в блестящую пору юности, велосипед начинал свою карьеру службой у поэта. Вполне возможно, что он был даже собственностью Действительно Дурного Человека. Всякий, кто хоть когда-либо ездил на велосипеде, может засвидетельствовать, что эти машины обладают необъяснимой способностью приобретать дурные привычки и сохранять их.