Кодзиро Сэридзава - Книга о Боге

В моей душе впервые зародилось страшное подозрение: не был ли я слишком самонадеян, полагая, что два с лишним года писал под диктовку Бога? Может, на самом деле я просто сочинял собственные произведения, отдавая дань многолетней привычке? Но тогда слова «закончив третью книгу, приступай к четвертой и пятой» означают, что Бог признал за мной авторство двух предыдущих книг и относится к ним вполне положительно.

Однако ждал-то он от меня совсем другого. Это мне стало совершенно ясно, когда я перечитал рукопись. Мне следовало писать так, чтобы главным героем обеих книг был Бог. И тогда сразу же отчетливо определились бы две темы. Я же, обманув ожидания Бога, сделал главным героем самого себя и написал что-то вроде исповедального романа.

Чувствуя свою вину перед Богом, я молча терзался. Поэтому, когда двадцатого декабря госпожа Родительница сказала мне: «Побыстрее пиши третью, четвертую, пятую книги», я, придя в полное смятение, думал только о том, как вымолить прощение у Бога, и дальше уже почти не мог слушать, только рыдания госпожи Кодайра заставили меня очнуться. Потом сразу же зазвучало сопрано госпожи Родительницы, и слезы подступили к моим глазам, ее светлая ликующая песнь тронула меня до глубины души. Госпожа Родительница словно делилась с нами своим материнским счастьем: в январе следующего года Бог-Родитель снизойдет наконец в Мир явлений и все люди, все возлюбленные чада Его смогут жить в радости…

Незадолго до этого один из моих читателей с Кюсю (его фамилия Ямаока), с которым я поддерживал дружеские отношения, прислал моей дочери небольшую брошюру под названием «Свет Това», с просьбой, чтобы я как-нибудь в свободную минуту просмотрел ее. Господин Ямаока был неизменным участником моих встреч с читателями, которые проводились дважды в год — весной и осенью — в литературном музее в Нумадзу, но он был очень застенчив, обращался ко мне лично крайне редко, как правило, ограничиваясь несколькими словами, зато внимательно выслушивал мои разглагольствования на литературные темы и, довольный, возвращался к себе на Кюсю. От него часто приходили очень добрые пространные письма, но, опять же робея, он адресовал их моей дочери с тем, чтобы она пересказывала мне основное их содержание.

И вот, решив устроить себе небольшую передышку — все последние дни были очень напряженными, — я открыл его брошюру.

На первой странице стояло: «Песни общества Това», и я подумал было, что речь идет об активной религиозной организации города Курумэ, но когда я благоговейно перевернул страницу, оказалось, что брошюру издает сообщество верующих, во главе которого стоит некий наставник из города Сакаи. Этот почтенный человек организовал научно-спиритуалистическое общество и привлекал к себе верующих тем, что на практике, посредством физических опытов, доказывал существование мира духов. Вечером 23 декабря 1980 года на собрании общества Това он произвел фурор, осуществив один такой эксперимент прямо в присутствии своих сподвижников.

Брошюра «Свет Това», которую прислал мне Ямаока, была документальной записью этого эксперимента. Прочитанное поразило меня крайне. В брошюре во всех подробностях описывалась лаборатория, в которой проводился эксперимент, использованные приборы, приспособления и прочее. Перед началом эксперимента его участники, связав веревкой по рукам и ногам наставника из Сакаи, так чтобы он не мог шевельнуться, посадили его на стул, стоящий внутри небольшой будки, сооруженной в углу зала. Затем его крепко-накрепко прикрутили к стулу. Как только все было готово, в комнате погасили свет и поставили пластинку с записью пьесы для японской цитры — кото «Весеннее море». Ведущий и человек, который при помощи карманного фонарика следил за состоянием наставника внутри будки, ежеминутно шепотом сообщали присутствующим о том, какие изменения происходят в зале. Вскоре разные предметы, стоящие на столе в углу зала: микрофон, кукла, карманный фонарик — стали один за другим подниматься в воздух, откуда-то послышались голоса, возникли световые сигналы, сам стол пришел в движение…

Дочитав до этого места, я вспомнил аналогичные эксперименты, свидетелем которых был несколько раз в 1942–1943 годах, то есть пятьдесят лет тому назад.

Моим другом по Первому лицею был Хидэто Ода, поэт и философ. По окончании Первого лицея он, будучи страстным поклонником профессора Нисиды [72] Китаро Нисида (1870–1945) — очень влиятельный японский философ. , поступил на философский факультет Киотоского университета. Еще в бытность свою студентом он за свой счет выпустил сборник стихов и вообще подавал большие надежды, но потом мы потеряли друг друга из виду. Я уехал учиться в Европу, заболел там туберкулезом, вернулся на родину, стал писателем, и вот года два спустя Ода внезапно пришел ко мне с неожиданным предложением. Он попросил меня стать членом общества «Цветок хризантемы», созданного им недавно вместе с несколькими единомышленниками, его, как выяснилось, очень интересует мир духов, причем интересует настолько, что он решил посвятить жизнь научным исследованиям в этой области, и общество было создано именно с этой целью. В моей финансовой поддержке он не нуждался, сам был достаточно богат, ему просто хотелось обрести еще одного единомышленника, который бы увлекся разработкой этой новой темы в науке. Я стал членом общества «Цветок хризантемы» и присутствовал на его заседаниях.