Лао Шэ - Сказители

Баоцин тоже был на высоте. Он тепло встретил тетушку и непрерывно складывал руки в почтении, будто принимал знаменитость.

– Тетушка, поздравляю, поздравляю! Я обязательно пришлю вам в подарок красивый свиток на прекрасном шелке с пожеланиями счастья. Сегодня поистине наш общий большой праздник.

Тетушка Тан внезапно разразилась громоподобным смехом, как будто в животе у нее разорвалась огромная хлопушка.

– Я буду очень рада, если это произойдет именно так. Главное впереди! Как вы не догадываетесь? Цнньчжу и Сяо Лю собираются пожениться. Конечно, пора уже! Теперь он привязан, верно? Мы, люди, занимающиеся искусством, придаем этому большое значение. – Она кудахтала как курица, раскачивала полное лицо перед Баоцином, который испытывал чувство бедняка, случайно нашедшего на улице деньги.

– Прекрасно. – Он с трудом изобразил на лице мученическую улыбку. – Поистине двойное счастье у ворот! Наступит день, и вся наша семья обязательно придет вас поздравить.

После ухода старой ведьмы хлопоты Баоцина еще не кончились. Следующую сцену задала ему жена. У тетушки был свой взгляд на то, как нужно управлять труппой. Она попрекала Баоцина, считая, что теперь все кончено. Во всем виноват он. Ему ни в коем случае не надо было разучивать эти новые сказы. Опять-таки, почему он не нанял новых девиц-сказительниц? Почему дал их перехватить семье Тан? Вот ненормальный!

Баоцин, кипя от злости, вышел из дома и отравился на поиски Сяо Лю. Принимая поздравления, Сяо Лю краснел как рак.

– Извините, старший брат, – бормотал он, смутившись. – Я так перед вами виноват.

– Чего же тут извиняться? – спросил Баоцин ласково. – Мы с тобой стали назваными братьями, поклонившись небу и земле, поклялись трудиться вместе всю жизнь. Твоя свадьба с Цнньчжу никак не касается наших с тобой театральных дел.

На Сяо Лю было жалко смотреть.

– Но я обещал семье Тан, что после свадьбы не буду больше вам аккомпанировать. Так записано в свадебном договоре, старший брат.

Баоцину очень хотелось плюнуть ему в лицо, но он ответил слабой улыбкой.

– Ладно, брат, Я не обижаюсь, не переживай.

Баоцин летел обратно в Наньвэньцюань, будто за ним гнались черти. Он нашел Тюфяка.

– Послушай, брат, – сказал Тюфяк. – Еще получили два новых текста. Написал господин Мэн. Послушай!

– Отложи-ка их в сторону, – сказал Баоцин. – На этот раз, кажется, нам несдобровать. – Он подробно рассказал обо всем случившемся Тюфяку. Потом спросил: – Как быть, брат? Ты должен помочь нам бороться с семьей Тан.

– Ив самом деле проблемка, – ответил Тюфяк. Он понял, что, скорее всего, ему придется работать. И его охватил озноб.

– Что за твари, – зло произнес Баоцин. – Когда это я был к ним несправедлив? Даже Сяо Лю из-за этой вонючей потаскушки не желает теперь знаться с нами. Вот потаскуха! Чтоб ей всю жизнь прожить черепахой! – Видя, что Тюфяк прикидывается, будто дело это его не касается, он строго произнес: – Столько лет ты был на моем иждивении, мог бы хоть доброе слово сказать, а не стоять пнем и играть в молчанку!

Тюфяк вздохнул. На его глаза навернулись слезы. Он покачал головой и сказал:

– Не печалься, Баоцин, я с тобой – вот и ладно. Я ведь твой старший брат. Я буду аккомпанировать тебе не хуже этого маленького ублюдка. Однако ты должен мне создать рекламу. Должно быть написано: «Специально приглашенный музыкант господин Баосэн». Я не желаю быть простым аккомпаниатором, который зарабатывает на хлеб игрой на трехструнке.

Баоцин согласился. Он был так возбужден, что у него из глаз текли слезы. Он любил своего старшего брата, знал, что Тюфяк и в самом деле жертвует собой ради него.

– Брат, – у Баоцина срывался голос, – ты мой настоящий родной брат. Люди называют тебя Тюфяком, это так обидно. Всякий раз, когда я сталкиваюсь с трудностями, ты меня выручаешь. Все-таки мы с тобой как нельзя лучше понимаем друг друга и готовы действовать совместно.

Тюфяк сказал, что господин Мэн хочет съездить с ним разок в город. Он тут же достал деньги и попросил купить билет. Господин Мэн – это счастливая его звезда, не так ли?

На обратном пути Баоцин ехал в автобусе и подводил баланс: ушла эта потаскушка Циньчжу и ублюдок Сяо Лю; появилась новая труппа, конкурирующая с ним; потеряно несколько важных посетителей, которым стало лень ходить на его представления. Зато старший брат стал аккомпаниатором, Сюлянь стала знаменитой, ну и, конечно, у него появилось доброе имя. Теперь и у него появилось доброе имя! От радости он запел, на ходу сочиняя слова: «Брат играет, брат поет. Сюлянь, ты скорей вставай, вставай, вставай, скорее вставай».