Элизабет Мид-Смит - Чудесный замок

– Спасибо, моя дорогая, – сказала она. – Я оценила ваши прекрасные цветы. Поставьте их сами в эту янтарную вазу.

– Они ярко-малиновые и будут лучше смотреться в белом, – заметила Джесмин и подняла немного испуганные глаза. – Мне нравится подбирать цветы, чтобы они выглядели как на картине. Мама всегда разрешала мне составлять букеты, и Примроз будет разрешать.

Джесмин подошла к Примроз и взяла ее за руку. Старшая сестра улыбнулась ее возбуждению и сказала, глядя на миссис Элсуорси:

– В нашей семье Джесмин называют художницей.

– А также – поэтом. Она пишет стихи о Пинк и о нашем доме, – заметила Дэйзи и добавила с глубоким вздохом: – О боже! Я не вижу нигде персидских котят. Я надеюсь, то, что сказала мисс Мартиноу – неправда?

– Что же она сказала, моя дорогая? – спросил а хозяйка Шортландса.

– О, столько чепухи. Что ваш дом такой важный, и мы должны сидеть на стульях и молчать, пока говорите вы, и не должны играть с персидскими котятами и смотреть на собак. Она сказала, что вы – очень знатная леди и все в таком же духе. Но мы не согласились с ней, не правда ли, Джесмин?

– Конечно, нет, – заявила Джесмин. – Мы же лучше знаем.

– Мы сказали, что вы – наша подруга, – продолжала Дэйзи. – Как будто вы – из нашего сада. Я бы не пришла сюда, если бы думала, что вы – из тех леди, которые хотят, чтобы девочки сидели на стульях. Прошу вас, скажите, что вы такая же, как мы!

В дверях послышался смех – это пришел мистер Элсуорси. Он приветствовал девочек с доброй улыбкой, и очень скоро выяснилось, что их отец был его старым и довольно близким знакомым. Затем он предложил руку Примроз, а миссис Элсуорси взяла обеих младших за руки.

– Милые девочки, – сказала она, – не считая моего сына Фрэнки, который сейчас в школе, я самая большая сорвиголова на свете. А теперь пойдем на свежий воздух, я покажу вам кое-что интересное.

Несколько часов, проведенных в Шортландсе, для Джесмин и Дэйзи пробежали слишком быстро. Миссис Элсуорси очень старалась им понравиться. Она и всегда была обаятельной, а тут, оставив все условности, стала общаться с девочками совсем на равных. Джесмин и Дэйзи очень веселились. Недоброжелатель мог бы сказать: «Как странно слышать такой веселый смех – только месяц, как умерла их мать».

Но у миссис Элсуорси было слишком доброе сердце, чтобы столь несправедливо судить об этих детях. Она знала, что темные круги под глазами Джесмин появились от пережитого ею глубокого горя. Но она также знала, что у таких натур за бурей неизбежно просияет солнце.

А Дэйзи в разгаре игры вдруг заплакала.

– В чем дело, малышка? – спросила хозяйка дома.

Девочка обхватила ее руками за шею и прошептала сквозь рыдания:

– Я так счастлива сегодня. Но я знаю, что завтра буду еще несчастнее, чем прежде. Мне бы так хотелось рассказать маме о вас, но мамы никогда не будет…

Примроз тоже была безмятежно счастлива. Она была рада слышать смех младших сестер, и ей нравилось гулять в таком красивом саду и ощущать на лице дуновения мягкого, летнего ветерка.

Деревня Розбери лежала в долине, а Шортландс располагался на холме, и воздух здесь был еще более здоровым. Когда Примроз увидела, как миссис Элсуорси сумела развеселить ее сестер, она простила ей невнимание к покойной матери.

Мистер Элсуорси, угадав характер Примроз, разговаривал с ней, как со взрослой, и даже показал несколько своих любимых книг. Джесмин и Дэйзи казались моложе своих лет, но Примроз – старше. Она любила задавать практические вопросы. Если бы она лучше знала мистера Элсуорси, она бы отважилась проконсультироваться с ним, как лучше распорядиться тридцатью фунтами в год, чтобы покрыть все нужды трех девочек, которые желают жить как леди. Но она была застенчива и сдержанна. Когда, побуждаемый взглядом жены, мистер Элсуорси попытался коснуться в беседе проблемы денег, Примроз отпрянула в сторону, как испуганная лань.

Так пролетел этот счастливый день. Наконец миссис Элсуорси решилась коснуться самой важной проблемы.

– Примроз, – сказала она, отведя в сторону старшую из сестер. – Простите, но я должна поговорить с вами откровенно, дорогая. Я называю вас по имени, поскольку мы ведь не чужие. Мой муж знал вашего отца. Могу ли я называть вас просто по имени?

– Конечно, пожалуйста, – отвечала Примроз с очаровательной улыбкой, которая, к сожалению, крайне редко появлялась на ее спокойном лице. – Мне нравится, что вы зовете меня по имени. Когда ко мне обращаются «мисс Мэйнуеринг», я чувствую себя неловко.