Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора

Так два вечера случалось в храме,
И совсем иссохло сердце гуру {83} 83 Гуру — духовный наставник (санскр.) .
И сказал он, лбом земли коснувшись:
«Чем, тхакур, перед тобой я грешен?»
Тот сказал: «В раю мой дом единый
Или в тех, пред кем мой храм закрыли?
Вот на ком мое благословенье.
С той водой, которой я коснулся, —
В жилах их течет вода святая.
Униженье их меня задело,
Все, что ты принес сюда, — нечисто».

«Но ведь нужно сохранять обычай», —
Поглядел на бога Рамананда.
Г розно очи божества сверкнули,
И сказал он: «В мир, что мною создан,
Во дворе, где все на свете — гости,
Хочешь ты теперь забор поставить
И мои владенья ограничить, —
Ну и дерзок!»
И воскликнул гуру: «Завтра утром
Стану я таким же, как другие».

И уже давно настала полночь,
Звезды в небе млели в созерцанье,
Вдруг проснулся гуру и услышал:
«Час настал, вставай, исполни клятву».
Приложив ладонь к ладони, гуру
Отвечал: «Еще ведь ночь повсюду,
Даль темна, в безмолвие дремлют птицы.
Я хочу еще дождаться утра».
Бог сказал: «За ночью ль и дет утро?
Как душа проснулась и услышал
Слово божье ты — тогда и утро.
Поскорее свой обет исполни».

Рамананда вышел на дорогу,
В небесах над ним сияла Дхрува {84} 84 Стр. 164. Дхрува — Полярная звезда, являющаяся для индийцев символом правдолюбия, стойкости, верности. .
Город он прошел, прошел деревню,
У реки посередине поля
Тело мертвое чандал сжигает.
И чандала {85} 85 Чандалы — каста неприкасаемых, занимающаяся самой «низкой» работой: сожжением трупов, уборкой мест общественного пользования. обнял Рамананда.
Тот испуганно сказал: «Не надо.
Господин, мое занятье низко,
Ты меня преступником не делай».
Гуру отвечал: «Я мертв душою
И поэтому тебя не видел,
И поэтому лишь ты мне нужен,
А иначе мертвых не хоронят».

И отправился опять в дорогу.
Щебетали утренние птицы.
В блеске утреннем звезда исчезла.
Гуру видит: мусульманин сидя
Ткани ткет и песнь поет чуть слышно,
Рамананда рядом опустился
И его за плечи нежно обнял.
Тот ему промолвил, потрясенный:
«Господин, я — веры мусульманской,
Я же ткач, мое занятье низко».
Гуру отвечал: «Тебя не знал я,
И душа моя была нагая,
И была она грязна от пыли.
Ты подай мне чистую одежду,
Я оденусь, и уйдет позор мой».

Тут ученики догнали гуру
И сказали: «Что вы натворили?»
Он в ответ им: «Отыскал я бога
В месте, где он мною был потерян».
На небо уже всходило солнце
И лицо святого озаряло.

Ш о нкорлал — пандит, славный ученостью.
Остер его ум,
Словно клюв ястребиный.
Молнией
В споре разят его доводы,
В пух и прах разбивая противников…
Однажды
Нь я як {86} 86 Стр. 165. Ньяяк — последователь индийской философии ньяя, возникшей около I в. н. э. явился в царский дворец
Из южных сторон.
Диспут назначен: ждет победителя грамота.
Вызов принял Шонкур — и вдруг замечает:
Грязен тюрбан.
Надо идти к красильщику.

Красильщик Джошим
Живет у края цветочного поля, за кустами хны.
Дочь у него Амина, семнадцати лет.
Песни поет весь день,
Краски разводит.
Косы красной нитью украшены.
Накидка — цвета корицы.
Сари — небесного цвета.
Красит ткани отец.
Раствор Амина готовит.
Подошел к красильщику Шонкор — и говорит:
«Перекрась мой тюрбан.
Я приглашен во дворец».

Амина присела на корточки.
Тюрбан стирает в канаве, под смоковницей.
В воде играют лучи весны.
А поодаль
Голубь воркует — в манговой роще.
Наконец окончена стирка.
Разостлав тюрбан,
Надпись увидела красильщица
В одном уголке:
«Твои стопы — на челе моем, о Вседержитель».
Долго думала девушка.
А голубь все ворковал на манговой ветке.
Сбегала домой Амина.
Цветную нить принесла она.
И вышила еще строку:
«Потому и нет тебя в сердце моем, о Вседержитель».

Минули дни.
Снова приходит Шонкор.
Спрашивает:
«Кто вышил эти слова на тюрбане?»
Испуганный,
В поклоне склонился Джошим:
«О господин,
Прости мою дочь.
Разумом она еще малый ребенок.
Иди ко двору.
Может быть, надписи ее не поймут».
«Красильщица, — молвил Шонкор, —
По тропе, что ты вышила,
Стопы Всевышнего
В сердце сошли с моего чела,
Обвитого витками гордыни;
Потерял я путь во дворец
Отныне».