Ливиу Ребряну - Восстание

Заметив, что никто, даже капитан, его не слушает, а поезд между тем замедляет ход, Рогожинару снова вспомнил о багаже и совсем уж собрался выйти в коридор, чтобы быть поближе к выходу и наверняка захватить носильщика и пролетку. В дверях купе он, однако, задержался, решив попрощаться с соседями. В первую очередь он протянул руку Модряну, с которым ехал от самой Крайовы и считал, что наладил с ним отношения достаточно дружеские, чтобы можно было обратиться к нему за поддержкой, если придется проворачивать какое-нибудь дельце в министерстве внутренних дел. С молодым человеком, который сел в поезд в Костешти, Рогожинару беседовал меньше и даже не познакомился с ним, но все-таки решил, что на прощание следует узнать, с кем пришлось вместе ехать.

— Разрешите представиться, сударь, — развязно сказал он, — я Илие Рогожинару. Очень рад, что нам довелось путешествовать вместе, хотя мы и разошлись во мнениях.

Молодой человек слегка приподнялся, нехотя пожал протянутую руку и сухо ответил:

— Григоре Юга.

Арендатор вздрогнул, выпрямился и радостно воскликнул:

— Юга?.. Вы сказали Юга?.. А вы, часом, не сынок ли самого господина Мирона Юги из Амары?

— Совершенно верно! — улыбнулся собеседник, несколько удивленный бурным восторгом арендатора.

— Ну и чудеса!.. Так я же наслышан о вашем батюшке с самого раннего детства; а мы, должно быть, одного с ним возраста! Ведь лет двадцать пять тому назад я арендовал имение по соседству с вашим поместьем в Амаре. Как поживает господин Мирон? В добром здравии?.. Вот это настоящий человек, ничего не скажешь!.. — гордо добавил Рогожинару, проворно повернувшись к жандармскому капитану и Модряну. — Настоящий барин, не чета той шушере, что заполонила теперь все деревни и города! Ну, желаю вам всяческих благ! — приветливо обратился он к Юге. — Ба, мы уже приехали!.. Дай бог долгих лет жизни, сударь, вам и вашему батюшке, распрекрасный он человек!

Рогожинару еще раз энергично пожал руку Григоре Юге и, схватив какую-то корзиночку, по-видимому, самую ценную, выскочил в коридор, небрежно кинув на ходу капитану: «Привет, привет!» Модряну, с чемоданчиком в руках, неторопливо ждал, пока арендатор попрощается и даст ему возможность выйти из купе. Так как он с Югой официально не знакомился, то ограничился равнодушным поклоном и вышел следом за Рогожинару, который торчал уже в самых дверях вагона.

— Кто этот субъект, господин Рогожинару? Вижу, что знакомство с ним вас чрезвычайно обрадовало, — поинтересовался Модряну, придвинувшись вплотную к арендатору, так как пыхтение паровоза под куполом вокзала заглушало голоса.

— А как же, сударь! — с готовностью согласился Рогожинару, всем своим видом выражая даже большее восхищение, чем при разговоре с молодым Югой. — Ведь у них семь тысяч погонов первосортной земли в низовье Арджеша, недалеко от Телеорманского уезда!.. Семь тысяч, господин Модряну, понимаете, семь тысяч!.. И других таких рачительных хозяев не сыщете во всей Мунтении {3} 3 Мунтения , или Валахия — исторически сложившаяся область Румынии. . Старик скорее руку себе отрубит, чем сдаст в аренду хоть клочок земли. Где теперь встретишь такого?.. Ну, мы наконец приехали! Прощайте, сударь, надеюсь, еще повстречаемся в добром здравии! — закончил арендатор, распахнув дверь вагона, и закричал: — Эй, носильщик, носильщик!.. Сюда, парень!!! Сюда, сюда! Ты что, не слышишь? Оглох, что ли? Да куда глаза таращишь, разиня? Не видишь меня? Совсем ослеп?

Паровоз тяжело отдувался, словно выбившись из сил. Его шумные вздохи и голоса пассажиров и встречающих наполняли вокзал резким, слитным гулом, из которого выделялись взрывы смеха, веселые возгласы, звонкое чмоканье поцелуев и громче всего настойчивые крики тех, кто звал носильщиков. Пассажиры спешили к выходу, многие несли свои чемоданы сами, лишь за некоторыми следовали нагруженные носильщики. Все торопились, кое-кто бежал, словно за ним гнались.

Григоре Юга спокойно стоял в купе, ожидая, пока выйдут пассажиры, забившие коридор. Из окошка купе он увидел Модряну, который отмахивался от носильщиков, назойливо предлагавших свои услуги, высокого капитана, который растерянно оглядывался по сторонам, словно кого-то разыскивая, коренастого Рогожинару, переваливавшегося, как утка, вслед за человеком, навьюченным его чемоданами и узлами. При этом арендатор так громко и энергично поучал носильщика, что, казалось, голос его заглушает весь гул вокзала.